- Русланчик, - не слушая его, сказал я, - можно тебя на секунду в комнату?
- Чё за секреты от друзей? - наигранно-наивно поинтересовался Серёжка.
- А не секреты... а так.
- Да? - спросил Русланчик, когда мы уже были в комнате.
Вместо ответа я поцеловал его.
- Ты знаешь, что мы самые счастливые люди на свете?
- Конечно, знаю.
- А вот и не знаешь. Для этого нужно выскочить в гастроном за сыром. И наглядеться там на толпу безлюбых.
- Ига, ну что ты про них знаешь.
- Действительно, - рассмеялся после паузы я. - Действительно, я ничего про них не знаю. И - что самое печальное - знать не желаю. Я законченный эгоист, Русланчик. Мне, кроме тебя, по-настоящему, никто не нужен. Но ты мне нужен настолько, что мне уже не до личного эгоизма, если ты понимаешь, что я хочу сказать этой глупейшей фразой. Я сам ничего не знаю... Ничего не могу объяснить...
Русланчик наклонил мою голову к себе, поцеловал в лоб, потом в губы.
- Вернёмся на кухню, - сказал он. - Ещё мясо на жаркое нарезать нужно.
На кухне нас встретили странные взгляды пацанов.
- Ну как, насекретничались? - осведомился Серёжка. - Руслан Васильевич, вытрите следы губной помады.
Колька заржал от этого юмора.
- Очень смешно, - сказал Руслан, автоматически вытирая губы.
Заржал Серёжка.
- Два имбецила, - нервно вмешался я. - Мясо нарезать будем?
Руслан вытащил из холодильника два кило говядины и хозяйственный Колька тут же сунул мясо под кран.
- А где ножи? - обернулся он к Руслану. - ... Тупые, - пожаловался он, нарезая.
- Вроде тебя, - неожиданно зло буркнул я.
- Игорёк! Твой завтрашний день рожденья - не повод для хамства, - резко вступился за Кольку Серёжка.
- Ты прав, - кивнул я. - Колька, извини. У меня что-то с нервами.
- Да ладно... - Колька, не привыкший, чтобы перед ним извинялись, смущённо пожал плечами и стал резать мясо дальше. Мне сделалось стыдно. Я подошёл к Кольке, положил ему руку на плечо.
- Давай уж дальше я дорежу.
- Да ладно, - повторил Колька, дёргая плечом, словно стесняясь моей руки. - Я тут сам всё лучше сделаю.
Он быстро дорезал оставшееся мясо, и мы забросили его в чугунок тушиться.
- Кончил дело - гуляй смело, - прокомментировал Серёжка. - Я другое думаю...
Пацаны, а не выпить ли нам бутылочку уже сегодня?
- Здравая мысль, - неожиданно для себя загорелся я.
Мне вдруг захотелось до чёртиков нализаться.
- А сегодня-то по какому поводу? - вмешался Руслан.
- Ну, Русланчик, да не жлобись ты, - перебил его я.
- Да кто жлобится? - неожиданно огрызнулся Руслан. - А просто сегодня пить зачем?
- Затем.
- Хорошо. Но без меня.
- Руслан Васильевич, не ломайте компании, - аристократически откинул руку Серёжка.
- Сергей Васильевич, оставьте меня в покое.
- Правда, Серёга, нам же больше достанется, - влез Колька.
- Молчи, дятел Николай Васильевич, это дело принципа.
- Русланчик, правда, ты чего? - спросил я.
- Не хочу, чтоб ты напивался.
- А если я хочу? Тем более, и повод есть. Канун дня рождения. Ну хоть рюмочку-то выпей, Русланчик.
- Ничего, что мы здесь присутствуем и слушаем ваши нежности? - с обидой сказал Серёжка.
- Не, ну мы тут пахали, я пол подметал, а нам наливать не хотят, обиделся вослед и Колька.
- Почему ж не хотят? Пейте, пейте сколько влезет. - Руслан достал из холодильника бутылку и сорвал с неё алюминиевую закрутку. - Но без меня.
- А без тебя не будем. - Серёжка явно решил настоять на своём. - Хотя и очень хотим.
- Русланчик, неудобно. Хоть одну рюмочку.
- Хорошо, - неожиданно быстро согласился Руслан. - Но только одну. - Он как-то бессмысленно посмотрел на меня, достал из буфета рюмки и с быстротой шахматиста расставил их на кухонном столе.
- Прошу к столу.
Мы наполнили рюмки.
- Ну, и за что выпьем? - мрачно спросил Руслан.
- За Игорька. И за то, чтоб он почитал нам какую-нибудь свою новую поэзию. - Серёжка принял позу Державина на царско-сельском слушании Пушкина. - Давненько мы не слыхали его стихоизвержений. Последним, если не ошибаюсь, было "Я памятник себе воздвиг", коим он причёсывал уши Мане. Мне понравилось.
- Что, правда, желаете слушать?
- Вперёд.
- Извольте:
Тучи рвутся ветер свищет Спит смиренное кладбище Лишь вороны на крестах Да черти какают в кустах.
- Гениально, - резюмировал Серёжка. - Вполне соответствует кладбищенскому духу.
Больше всякой сентиментальной оды. Игорёк, может, тебе устроиться к нам на кладбище? Ты ведь просто гамлетовский могильщик, помноженный на самого Шекспира.
Будешь пить вино и стихотворно философствовать. Кстати, пора и по рюмочке.
Мы выпили. Русланчик отцедил из своей рюмки маленький глоток.
- Нет, правда, Игорь Васильевич. - Серёжка выдохнул воздух и внюхался в свою подмышку. - Приходите к нам на кладбище. Работообустраивайтесь. Сие занятие довершит в вас циничного алкоголика, к чему вы, судя по всему, стремитесь.
Зарывать мертвецов в землю - гуманнее, чем их будущих рожать на свет. Мы, могильщики, как бы реставрируем ошибки Бога. Ведь человек - что ни говори - самая большая ошибка Бога.
- А Бог - самая большая ошибка человека.
- Вот за что я вас люблю, - сказал Серёжка, - так это за всё. Приходите к нам на кладбище.
- Я подумаю над вашим предложением, Сергей Васильевич, - сказал я, вертя опустевшую рюмочку между пальцами.
Руслан сжал свою почти полную рюмку в кулаке. Серёжка уловил его жест.
- И что означает это судорожное движение, Руслан Васильевич?
- А то, Сергей Васильевич, что ваш цинизм представляется наигранным.
- А цинизм всегда наигран, - грустно рассмеялся Серёжка. - Цинизм всегда поза.
Эффектная, надо сказать. Поэтому циники собирают вокруг себя наибольшую толпу почитателей. Вроде Диогена, который срал мимо бочки. Все великие люди были циники. Киники.
- Так циники или киники? - поинтересовался Руслан.
- Финики, - сострил Колька.
- А ты бы, Коля, не лез со своими остротами, когда умные люди разговаривают, - поморщился Серёжка. - Наливай-ка лучше ещё.
Колька налил водки себе, Серёжке и мне. Руслан решительным жестом показал, что у него пока есть.
- А у вас на кладбище есть должность Гамлета? - спросил я.
- Разумеется, нет. Гамлет был дураком, а на кладбище работают умные люди. На кладбище нужно находиться только в двух случаях: либо зарабатывать там деньги, либо на своих похоронах. А просто шляться и беседовать со всякими там черепами - глупо, глупо, глупо!
- Слова, слова, слова, - хмуро заметил Руслан. - Что ж ты сам гамлетовскими интонациями заговорил?
- Поддел! - с каким-то мазохистским удовольствием расхохотался Серёжка. - А вдруг быть дураком было бы моим идеалом, если бы я не презирал дураков?
- Что-то не верится. Слишком уж ты себя любишь, чтоб надеть шутовской колпак.
- Может, выпьем, мужики? - вмешался ничего не понимающий Колька.
- Выпьем, выпьем, Николаша, не волнуйся. А только ошиблись вы, Руслан Васильевич. В "Гамлете", ежели помните, шутами были как раз могильщики, а не придурок датский принц. Так что не боюсь я шутовского колпака. Всю жизнь в нём хожу. А вот вы, зеленоглазый принц, боитесь. Потому и водки не пьёте. Не хотите быть смешным и нелепым. Я бы с вами на кладбище не пошёл. Кладбище любит сильных людей, которые не боятся выглядеть шутами и не изображают из себя байроновских героев бури в стакане.
Колька восхищённо цокнул языком:
- Ну, ты, Серёжка, выдал!
Серёжка шутовски раскланялся.
- Благодарю, Николаша, твоя наивная похвала значит для меня больше, чем псевдоэрудированные нападки с той стороны. - Серёжка махнул в сторону Руслана. - А ты, Игорёк, чего молчишь? Чего молчишь, Игорёха? Как говна в рот набрал...