Глаза и улыбка у него были плутовские, такие, от которых большинство мамаш запирают своих дочерей, а сами потом не могут противостоять их чарам. Даже Мари Клэр разволновалась, и ее сердце затрепетало, когда он входил в калитку ее сада.
Еще больше она изумилась, когда он упал перед ней на одно колено, взял за руку и бережно поднес ее к своим губам.
– Преподобная матушка, – прошептал он.
– Прошу прощения, месье. Но я не… Я больше не…
Боже праведный, подумала Мари Клэр с отвращением. Неужели она действительно покраснела и запнулась?
– Для меня вы всегда будете матерью аббатисой. – Он посмотрел на нее сквозь густые ресницы, озарив ослепительной улыбкой. – Я бы никогда не отважился назвать вас Мари Клэр.
– Полагаю, у вас хватит отваги на все, что угодно, сын мой, – ответила женщина, наконец-то вернув себе самообладание. Она убрала руку и властно произнесла: – Не беспокойтесь о моем имени, лучше поскорее назовите свое.
Он на мгновение растерялся, но вскочил на ноги с возгласом:
– Что? Не говорите, что вы меня не знаете. – Когда Мари Клэр недоуменно посмотрела на него, он приложил руку к груди. – Мадам, определенно, вы не могли меня забыть. Это же я, Мартин Ле Луп. Друг капитана Николя Реми. Преданный раб мадемуазель Мири и ваш покорный слуга.
Он снял берет и поклонился ей, взмахнув плащом, пока Мари Клэр моргала в недоумении, он улыбнулся с надеждой.
Мартин Ле Луп? Не может быть. Она смотрела на него, оглядывая этого высокого, крепкого человека, пытаясь найти в нем черты стройного юноши, который благоговейно следовал по пятам за Мири в то далекое лето, и последние дни перед тем, как Аристид напал на остров Фэр со своими охотниками на ведьм.
Аббатиса подумала, что винить ее за то, что не признала Мартина, было нельзя. Он вырос и изменился, превратившись из гадкого утенка в прекрасного лебедя. И, рассматривая его, она заметила в его глубоко посаженых зеленых глазах плутовство, которое она запомнила еще с тех времен, когда он был совсем мальчиком.
– Святые небеса! Волк. Это… это ты.
Она зажала рот руками, а потом упала в его объятия с радостным возгласом.
Мартин обнял ее так, что затрещали ребра, подхватил на руки так, что закружилась голова. Она хлопнула его по спине:
– Ну, хватит, грубиян. Хватит. Поставь меня обратно. Что за своеволие в отношении пожилой женщины!
Она засмеялась, когда Мартин улыбнулся ей и поставил на ноги. Чепец свалился набок. Поправляя его, она заметила, что соседки глядят на них во все глаза. Если бы Жозефина вывернула шею еще больше, то потеряла им равновесие и свалилась бы прямо в пыль.
Мари Клэр снова засмеялась и вдруг поняла, что не делала этого уже много лет. После всех тревог и волнений она почувствовала себя гораздо лучше и улыбнулась Мартину.
– О мой дорогой Волк. Ты даже не представляешь как я рада тебя видеть.
– А я вас, матушка. Остров Фэр не такой большой, как Париж. Его можно было бы уложить в кошелек, но я в полном отчаянии, потому что с трудом отыскал вас и не знаю, где Мири. Люди здесь не доверяют незнакомцам, но клянусь, они теперь гораздо более неприветливы, чем прежде. Знаете, что сказала мне та строптивая дама, когда я всего лишь задал ей вопрос? – Мартин сделал жест в сторону Жозефины. – Она сказала, что придержит язык, потому что ни одна порядочная женщина на этом острове не станет разговаривать с таким глазастым щеголем. – Он вскинул руки. – Эти женщины обвинили меня бог знает в чем. В непристойном флирте, бесстыдном нахальстве, дьявольской красоте. Но позвольте спросить, почему глазастый?
Его негодование могло бы позабавить Мари Клэр при других обстоятельствах, но она стала серьезной при упоминании имени Мири, заранее страшась того, что должна сказать Мартину.
– Волк, я хочу сказать про Мири…
– Где же я могу найти мою прекрасную Лунную деву? – Мартин пристально посмотрел мимо нее, ожидая, что Мири выйдет из дома. – Скажите, если вам что-нибудь известно о ее маленьком домике где-нибудь в лесу в окружении белочек, кроликов, медведей…
– На острове Фэр медведей нет. Но действительно, ее дом в глубине леса…
– Ах, я так и думал. – Он глубоко и печально вздохнул. – Надеюсь положить этому конец.
– Волк…
Мари Клэр попыталась заговорить снова, но он остановил ее, улыбнувшись и обняв женщину за плечи.
– Подождите, пока Мири увидит, что у меня есть для нее. Прекраснейший отрез голубой шерсти, который я купил, когда недавно был в Англии. Если бы я мог, то наряжал бы мою королеву только в самые прекрасные шелка и парчу. Но я подумал, что Мири это понравится гораздо больше. А вы что думаете?
– Уверена, ей понравится, но…
– Однако что касается кухни, тут англичане не на высоте, то пойло, которое они называют элем… фу! – Мартин закатил глаза. – Зато эти люди по-настоящему знают, как ткать шерсть. Материя очень тонкая и мягкая, из нее можно даже сшить свадебное платье.
– Мартин! – произнесла женщина более решительно.
Резкость ее тона наконец-то подействовала на него. С потерянным видом он сказал:
– Позвольте угадать, о чем вы думаете. Что мне не надо говорить о свадьбе с Мири, и вы правы. Я совершенно не стою ее. Я глупец, что питаю надежды…
– Нет, Мартин. – Мари Клэр приложила руку к его губам, чтобы он замолчал, и грустно посмотрела на него. – Ты не глупец, но…
Нахмурившись, он долго посмотрел на нее, потом схватил за руку и сильно сжал.
– В чем дело, преподобная матушка? Что-то произошло, – тихо спросил он и добавил более резко: – Мири с ней что-то случилось?
Женщина бросила взгляд на дорогу, заметив, что соседи продолжают смотреть на них и толпа все увеличивается. Она потянула Мартина в дом.
– Я должна сказать тебе что-то очень печальное. Но, думаю, нам лучше зайти внутрь.
Закончив рассказывать про последние события, потрясшие остров Фэр, Мари Клэр отодвинула стул, чтобы не мешать ему ходить по комнате, бормоча гневные слова. Даже Некромант спрятался под столом, потому что Мартин метался по дому, выплескивая гнев, страх и отчаяние.
– Проклятие, как Мири могла? Как вы позволили ей… – Тут он опомнился и успел совладать с собой. – Нет, простите, преподобная матушка. В этой ситуации виноват только один человек… этот Богом проклятый Аристид.
Мартин бросил свой берет и пнул ногой стул, попавшийся ему на пути. Когда он ударился о ножку стола, Некромант выскочил и спрятался за корзину с дровами.
– Как он посмел! – кипел Мартин. – После всего, что этот ублюдок сделал, как посмел он прийти к Мири за помощью? Он называет себя охотником на ведьм, но, клянусь, он сам настоящий колдун, одурманил мою королеву, соблазнил ее последовать за ним на гибель.
– Справедливости ради должна сказать, я не верю, что месье Аристид ее соблазнял. Мири сама приняла это решение.
– Тогда почему она не выбрала меня? Клянусь кровью Христа, она должна знать, что я готов на все ради нее, готов сразиться с тысячью ведьм, если она меня попросит. Но нет! Она отправляется искать его. – Мартин обеими руками провел по волосам. – Сколько еще раз она позволит этому злодею предать ее, разбить ее сердце, пока она, наконец, перестанет ему доверять? Я думал, что она уже переросла все это… переболела им.
Выплеснув эмоции, Мартин, наконец, остановился и сел на стул, опустив беспомощно руки между коленями. Сердце Мари болело за него. В этот момент он словно сжался, стал больше похож на мальчика, каким был в то лето, когда увлекся Мири, когда шалил, стараясь изо всех сил, чтобы она его заметила, чтобы вызвать у нее улыбку, смех, чтобы она забыла Симона Аристида.
Аббатиса поднялась со стула и осторожно положила руку ему на плечо.
– Мири пошла за Аристидом потому, что не знала, к кому обратиться, чтобы победить Серебряную розу. Если бы Мири знала, где тебя найти, она бы обязательно послала за тобой.