— Не торопитесь, Квинн. Я вас держу.
Он стиснул зубы, немножко покрутил ногой, чтобы снова заставить ее действовать, и продвинулся на несколько дюймов вверх. Две минуты спустя он перевалился через выступ. Девушка помогла ему отползти на безопасное расстояние от края, и пока он лежал и тяжело дышал, она отвязала веревку и начала ее сматывать. Он заметил кровь на ее руке. Она тяжело дышала, на лице проступила испарина, но она сохраняла спокойствие. Она посмотрела на противоположную сторону долины, и на лбу у нее появилась небольшая складка, словно что-то озадачило ее.
— Я… доставил вам… массу хлопот, — задыхаясь, проговорил Квинн.
— Пусть вас это не волнует. Хотите немножко передохнуть? Или сразу пойдем к машине?
— Нет, нет, — заставил себя улыбнуться он. — Кровь уже веселей побежала по жилам, и тело Квинна принадлежит старине Квинну. Извините, если был с вами несколько сух.
— Ерунда. Вы сделали все как надо.
— К чему такой покровительственный тон, милочка?
— Вы не ирландец? — осведомилась она с намеком на улыбку.
— Вам это не нравится? — вспыхнул он.
— Боже упаси.
— Если у меня фамилия Квинн, я, значит, обязан быть ирландцем?
— Я имела в виду темперамент. Ладно, пора идти. Можете на меня опереться.
— Я сам.
Но после полусотни неуверенных, ковыляющих шагов Квинн капитулировал. Он очень обрадовался, когда Модести Блейз молча положила его здоровую руку себе на плечо, а сама взяла его за талию. Они двинулись дальше, и он сразу почувствовал удивительную силу в ее гибком упругом теле.
— Послушайте, — задыхаясь проговорил он, когда она усадила его отдохнуть под одной из елей. — Я должен извиниться и поблагодарить вас. Просто я не привык к тому, что мне спасают жизнь очаровательные девушки. Нет, милочка, вы просто чудо. Люкс. Экстра…
— Отлично, только сделайте одолжение, не называйте меня милочкой, ладно?
Квинн сверкнул зубами в подобии улыбки и широко повел рукой.
— Ваше желание исполнено. Наконец хоть какой-то отклик. Скажите-ка, что у вас было на ногах до того, как вы надели эти сандалии?
— На ногах? Ничего не было.
Он удивленно посмотрел на ее ступни. Они были хорошей формы, и в них ощущались прочность и сила.
— Вы не в своем уме или выполняете какой-то обет?
— Нет, просто у меня ноги крестьянки. Привыкла ходить босиком. Но сандалии помогают идти по камням, особенно если надо пошевеливаться.
— Ясно… Понимаю… Да, некоторые назвали бы вас очень необычной особой, мисс Блейз… Я правильно сказал — мисс? — Его веки вдруг закрылись, и он, чуть вздрогнув, снова открыл глаза.
— Верно. Итак, вперед, Квинн, пока вы еще не заснули. Последний бросок.
Когда она помогала ему подняться, он вдруг обронил загадочную фразу:
— Одинокий спасен одинокой…
На полянке среди деревьев стоял «рено». Квинн все сильнее и сильнее опирался на Модести. Она же, доведя его до машины, усадила на переднее сиденье рядом с водительским местом, пристегнула ремнем. Он с облегчением откинулся на спинку. Положив руку ему на локоть, Модести Блейз осведомилась:
— Как ваша голова?
— Есть некоторая тяжесть, но гораздо лучше, чем вчера. Я думал, что она у меня расколется пополам. А теперь я просто сильно устал.
— Неудивительно. Ночевка на свежем воздухе вообще могла оказаться для вас последней.
— Пить очень хочется.
— Хорошо, но не увлекайтесь. — Она дала ему бутылку с водой, положила аптечку на пол сзади и пошла убирать веревку и сумку в багажник.
Квинн сидел с закрытыми глазами. Когда Модести сняла сандалии и села за руль, она впервые пристально посмотрела на него.
До сих пор это был аноним, с которым случилась беда и который обладал какими-то черточками, способными раздражать или умилять, если бы сейчас голова ее не была занята печальными мыслями о Тарранте. Сейчас у него был усталый, изможденный вид, но Модести не сомневалась, что ему лет двадцать шесть, не больше. Волосы каштановые, довольно длинные, на затылке чуть завивались. Глаза, как она припомнила, серо-зеленые, широко поставленные, большой рот, довольно длинный нос. Неплохой подбородок. Хорошие зубы. Когда она собиралась уже завести двигатель, то внезапно нахмурилась, пытаясь припомнить, что же именно в этом человеке вызвало у нее какие-то смутные, теперь куда-то ускользнувшие догадки. Он сказал или сделал что-то такое, что показалось ей не совсем понятным, но она пока никак не могла уцепиться за это. Впрочем, Модести решила на время оставить гадание, и машина медленно двинулась вперед, к той самой жуткой дороге, которая проходила по этим пустынным местам.
Двадцать минут спустя самый кошмарный отрезок оказался позади, и, выехав на дорогу, Модести смогла развить скорость в целых восемь миль в час. Дорога делала петлю, удаляясь от Тарна и проходя по местности, напоминавшей застывшее волнующееся море, шла на запад от Ла-Мален. Что делать с этим Квинном? Может, отвезти его в Миллау, где есть больница? Если выехать на шоссе номер сто семь, это займет лишь час езды. Можно было также двинуться к Тулузе, где в двух милях от города стояла великолепная клиника мсье Жоржа Дюрана. Несколько лет назад Модести вложила деньги в эту клинику. Жорж Дюран был хороший врач, умел держать язык за зубами и мог приглашать лучших специалистов. В былые времена здесь поправляли здоровье ее люди из Сети. Доводилось пользоваться услугами этой клиники и ей с Вилли Гарвином, причем и после того, как они распустили Сеть. В двух случаях пластические операции помогли сделать незаметными полученные ею ранения, а кроме того, после жестокой схватки в горах Афганистана, когда они с Вилли расстроили грандиозную операцию «Единорог», ей пришлось протезировать зуб.