— Не думаю, что это уместно, — сказала Гермиона.
— Не переживай из-за этого, — отмахнулся он.
Получив карт-бланш, Гермиона, не дожидаясь тоста, с жадностью отпила из своего только что наполненного бокала большой глоток и почувствовала, как по всему её телу разлилась приятная свежесть. Официант сразу же обновил ей бокал.
Далее зазвучали тосты за дружбу и согласие между двумя великими странами. Мистер Гамп произнёс длинную помпезную речь. Всё зааплодировали и подняли бокалы. По правую руку от Гермионы сидел мистер Ясуда. Он практически не пил и почти ничего не ел.
— А как по-японски называется креветка? — обратилась к нему Гермиона, когда мистер Бёрк начал рассказывать собравшимся о новом сенсационном разоблачении, произведённом его подразделением: оказалось, что некоторые зельевары вместо натуральных ингредиентов долгие годы добавляли в зелья аналоги, полученные ими искусственным путём. Гермионе, как зельевару с докторской степенью, эта тема была совершенно неинтересна, а кроме того, коварные пузырьки шампанского, которое она так лихо приняла на голодный желудок, начали ударять ей в голову.
— Эби, — невозмутимо ответил мистер Ясуда, хотя и не без удивления посмотрев на Гермиону.
— Эби! — воскликнула она, поглощая объект обсуждения. — Точно! Я это знала! А как будет улитка?
— Катацумури, — также невозмутимо ответил тот.
— Потрясающе! — Зажав щипцами улитку, Гермиона пыталась выудить её вкусное содержимое маленькой вилочкой, что ей никак не удавалось сделать. Улитка почему-то всё время переворачивалась кверху панцирем. Люциус тем временем общался с мистером Минами, не обращая на Гермиону никакого внимания.
— Хотите, я вам помогу? — любезно предложил ей мистер Ясуда.
— О, у меня почти получилось, — сказала Гермиона, продолжая настойчиво тыкать вилкой в улитку и безуспешно пытаясь подцепить её ароматную плоть. В следующую секунду она усилила давление на щипцы, и улитка отскочила от её тарелки прямо в воздух. Перелетев через весь стол, она аккуратно приземлилась в тарелку с супом миссис Гамп, которая как раз собиралась зачерпнуть его ложкой. Брызги горячего супа ударили женщине в лицо.
— О-о, — протянула миссис Гамп.
— О, Мерлин! — воскликнула Гермиона. Лицо её вспыхнуло и она прижала руку к своей груди. — Какая я неловкая, прошу прощения!
В комнате повисла тишина. Миссис Бёрк схватила со стола салфетку и начала помогать подруге стирать с её лица суп, чем только больше его размазывала. В конце концов дамы удалились в туалет. Гермиона с испугом взглянула на Люциуса. Как ни в чём не бывало он продолжил свою беседу с мистером Минами.
— О, Мерлин, — прошептала она себе под нос. — Мне так стыдно, какой кошмар!
— Полагаю, вам едва ли стоит переживать из-за этого, миссис Малфой, — произнёс внезапно мистер Ясуда. — В конце концов, улитки всегда стремятся попасть в пруд!
Гермиона на мгновение остолбенела. Сказанная Ясудой фраза была произнесена им с таким серьёзным лицом, что смысл её не сразу дошёл до Гермионы, через секунду, однако, её разразил нервный, но весьма искренний смех, который она уже не в силах была остановить.
— Улитки всегда стремятся попасть в пруд! — повторила она дрожащим от смеха голосом. Лицо её раскраснелось, из глаз брызнули слёзы. — Мерлин! Да вы шутник, мистер Ясуда!
Подхваченная порывом эмоций, она шлёпнула его ладошкой по плечу.
— Это не шутка, миссис Малфой, — так же серьёзно произнёс он. — Это вольный перевод одного хайку моего личного сочинения.
Гермиона снова замерла, не понимая, шутит он или всё-таки говорит серьёзно, и она своим смехом оскорбила его поэтические чувства? Поджав губы, она стёрла трясущимися пальцами выступившие на глазах слёзы. Все находящиеся в комнате мужчины взирали на неё уже с нескрываемым удивлением. Уголок рта Ясуды, однако, предательски задрожал, и в следующий момент они зашлись от смеха вдвоём.
Смех их оказался таким заразительным, что вскоре в комнате в голос смеялись не только все японцы, Люциус, мистер Гамп и официанты, но даже чванливый мистер Бёрк. Так что, когда в зал вернулись миссис Бёрк и миссис Гамп, они совершенно были растеряны и не понимали, что же им делать.
Спустя несколько минут, когда все вдоволь насмеялись, Люциус попросил официантов налить собравшимся побольше шампанского и предложил тост за мистера Ясуду, который подарил им всем сегодня столько радости.
— В свою очередь, — сказал мистер Ясуда, с лица которого улыбка больше не сходила. — Я предлагаю поднять бокалы за вашу неповторимую, не побоюсь этого слова, жену, мистер Малфой. В вашей великой, но густо покрытой туманами стране мне ещё не встречались такие непосредственные и искренние женщины.
— Благодарю вас, мистер Ясуда, — кивнул Люциус. — Я рад, что моя любимая супруга смогла развеять ваши представления о британках.
Мистер Гамп и даже мистер Бёрк одобрительно закивали. Все выпили.
Дальше вечер проходил спокойно. Люциус умело перевёл разговор на волнующую министерство тему, и в конце концов мистер Ясуда, мнение которого было в этом вопросе почти основополагающим, согласился, что требования к британским подданным в магической Японии на данный момент времени слишком уж жёсткие и их следовало бы пересмотреть, учитывая тот факт, что с окончания войны прошло уже семь лет. Когда же речь зашла о войне, Люциус рассказал японцам о важной роли Гермионы, которую она сыграла в победе над Волдемортом, и впечатлённый Ясуда и остальные выразили ей своё безграничное уважение.
Закончился ужин уже за полночь. Мистер Гамп с женой вызвались сопроводить японцев в их отель, а мистер и миссис Бёрк, у которых одновременно разыгрался гастрит, поспешили домой. Люциус же с Гермионой, сердечно попрощавшись с японцами, тоже засобирались в поместье. Однако прежде чем покинуть клуб, Гермиона, которая в этот вечер выпила шампанского несколько больше, чем следовало, оставила Люциуса в зале, а сама поторопилась в туалет, где нос к носу столкнулась со старшим из братьев Фоули.
— Салливан! — воскликнула она, натягивая на лицо фальшивую улыбку. Меньше всего на свете ей хотелось сейчас разговаривать с ним.
— Стоит признать, — произнёс Фоули, окатив Гермиону оценивающим взглядом. — Мы все тебя недооценили. Ты оказалась гораздо более прыткой, чем хотела казаться.
— Не понимаю о чём ты? — улыбка сошла с её лица.
— Притворялась такой невинной овечкой… Помнишь как на рождественском балу в Министерстве ты буквально размазала Эостеру за то, что она сказала о Люциусе доброе слово? Целую речь толкнула о том, какие мы все ничтожные, раз не воевали с тобой бок о бок против этих мерзких Пожирателей… А теперь ты вышла за него замуж! И года не прошло.
— Да, что ты знаешь обо мне? — выплюнула Гермиона. — Отсиживался со своим братом за границей, пока у нас тут шла война, пока твои друзья и соседи умирали! Эостеру я не виню. Кингсли правильно поступил, скрывая свою дочь в Америке. Будь она здесь, он бы возможно не стал министром, потому как не смог бы столь же отчаянно бороться за нашу свободу, а вот твоих родителей я что-то в битве за Хогвартс не припомню!
— Они не хотели, чтобы твой благоверный отправил в них Аваду, оставив нас сиротами.
— Люциус не участвовал в финальной битве и никого не убил.
— Почаще себе об этом напоминай, дорогуша. Хотя тебе это и не надо. Ты и так всё прекрасно знаешь и о своём муже и о самой себе. Стоило сразу всё про тебя понять, ещё тогда, когда ты водила за нос Джастина. Использовала его как жилетку, а сама в этот момент вовсю трахалась с Малфоем. Расчётливая сука!