— Рука у тебя в порядке, но, возможно, сломана ключица.
Проложив ей между рукой и грудью сложенную в несколько раз плотную ткань, Грант достал из стоявшей рядом аптечки длинную ленту и, ловким движением обмотав поврежденную руку, поднял ее так, чтобы пальцы легли на правое плечо.
— Хочу зафиксировать тебе руку, пока мы доберемся до больницы, — пояснил он, аккуратно связывая концы повязки.
Перестав чувствовать вес и давление поврежденной руки, Джоанна сразу же испытала огромное облегчение и радостно вздохнула. Грант помог ей встать на ноги.
— Вот если бы ты смогла сама добраться до «рейндж ровера»! — сказал он, указывая на стоящую в нескольких метрах от них машину. — Если я понесу тебя на руках, тебе будет гораздо больнее.
Она кивнула, взглядом поблагодарив Гранта, когда тот обнял ее за талию и бережно усадил на сиденье.
— Как ты узнал?..
— А я вижу лошадь из окна и вдруг понимаю: в седле-то никого нет! Я за бинокль — смотрю, рядом кто-то лежит. Я понятия не имел, кто это, но сразу же выскочил из дома. — На скулах у него заиграли желваки. — Ты меня здорово перепугала.
— Прости, я не хотела… — Тут она вспомнила о жеребце. — Маримбо! Что с ним?
— Он в полном порядке. Пока я привязал его к дереву, а после позабочусь о том, чтобы он попал домой. Не надо больше волноваться, расслабься.
Она почувствовала, до чего это и впрямь восхитительно: просто расслабиться и предоставить Гранту решать все проблемы.
Из больницы они вернулись три часа спустя. Обследование и рентген подтвердили, что у нее действительно сломана ключица. Поддерживая Джоанну, Грант поднялся с ней по ступенькам, усадил ее на один из широких диванов, поднял ей ноги и подложил под голову и спину подушки. Усевшись рядом с ней, он заботливо посмотрел ей в глаза.
— Не удивительно, что ты так вымоталась!
Он с поразительной нежностью погладил темные круги у нее под глазами. Джоанна безмолвно смотрела на него, потрясенная лаской Гранта и заботой, светившейся в его темных глазах.
В этот момент дверь распахнулась, и в комнату, не глядя на Гранта, который тут же встал, вихрем ворвался Малкольм.
— Джоанна, дорогая, с тобой все в порядке? Я только что узнал!
Он с неподдельной тревогой наклонился над ней и поцеловал ее в щеку. Пробормотав нечто вроде извинения, Грант вышел и закрыл за собой дверь.
«И почему Малкольм вечно появляется в самый неподходящий момент!» — вскипела Джоанна, но тут же устыдилась своей черствости. То, что он был так встревожен, свидетельствовало в его пользу. Джоанна рассказала, что произошло.
— Мне очень стыдно за мою глупость, но, насколько я знаю, Маримбо не пострадал, — добавила она.
— Да, не беспокойся. Уэзерби позвонил Джиллиан и отправил за ней Берта Уилера, чтобы тот привез ее сюда и она смогла уехать домой на Маримбо. Она передает тебе привет и скоро обещала заглянуть сама.
Этот Малкольм совсем был не похож на того эгоиста, каким Джоанна привыкла его видеть, и сегодня он был гораздо симпатичнее. Малкольма совершенно искренне взволновало это происшествие, так что, когда он наконец собрался уходить, Джоанне не стоило труда улыбнуться ему и поблагодарить за визит.
Как только Малкольм вышел, она откинулась на подушки и закрыла глаза. События этого дня отняли у нее все силы. После легкого ужина миссис Уилер помогла ей раздеться и уложила ее в постель. Джоанне казалось, что она проспит несколько дней подряд, но ранним утром ее разбудила боль в руке. Ей приснился кошмарный сон, от которого она проснулась, завопив от отчаяния и ужаса. Она еще сидела в постели, испуганно вглядываясь в темноту, когда в комнату влетел Грант и осторожно, так, чтобы не задеть ее руку, прижал спину Джоанны к своей груди. Он обнимал ее под успокоительный шепот, пока тепло его тела не растопило ледяной ужас в душе Джоанны, а ровное, сильное биение его сердца не успокоило ее отрывистого и лихорадочного дыхания.
— Тебе нечего бояться, успокойся…
Когда Джоанна вновь открыла глаза, она почувствовала, что все так же лежит у Гранта на груди, но над занавесками теперь пробивалась полоска света: наступило утро. Судя по ровному дыханию Гранта, он спал. Ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что Грант провел в комнате весь остаток ночи. Он укрыл Джоанну и себя одним стеганым одеялом, так что, хоть Грант и спал как ребенок, Джоанна чувствовала тепло его тела и руку, которая лежала у нее на талии. Поняв, в каком щекотливом положении она очутилась, Джоанна пришла в ужас, и сердце ее заколотилось. Словно почувствовав эту ее невольную реакцию сквозь тонкую шелковую пижаму, Грант зашевелился, и она поспешно от него отодвинулась. Джоанну до глубины души смутила пронизавшая ее приятная дрожь, когда, повинуясь ее движению, Грант медленно убрал свою руку, проведя его по чувствительному телу Джоанны. Он сел в постели и, посмотрев на нее с лукавой улыбкой, сказал: