Услышав ее судорожный вздох, Малкольм добавил:
— Но ты права, я действительно взял эти вещи. Сегодня утром я отнес их одному человеку и сейчас собираюсь выяснить, сколько же они все-таки стоят.
— Но ты ведь не хочешь их продать? — с нескрываемым ужасом спросила Джоанна.
Он невесело рассмеялся.
— Бедная Джоанна! Ты не можешь поверить, что на свете есть такие злодеи, которые способны лишить усадьбу Бэрдсли — а точнее, Гранта Уэзерби — ничтожной части их достояния. Ты действительно полагаешь, что он хоть немного дорожит этой коллекцией, которая тебе представляется столь ценной? С какой стати, если до смерти своего дядюшки он вообще не знал, что усадьба Бэрдсли существует на свете?! — Малкольм явно был рассержен. — Всю мою жизнь усадьба была для меня вторым домом, и я не считаю, что украл это серебро. Я всего лишь взял то, что принадлежит мне по праву. Может быть, ты не знаешь, что если бы Гранта Уэзерби не нашли, то большая часть поместья по завещанию его дядюшки отошла бы мне?
Потрясенная его поступком и ядовитым тоном, Джоанна все же нашла в себе силы возразить:
— Но ведь его нашли, и все это теперь принадлежит ему. — Она возмущенно повысила голос: — Что бы ты там ни думал и что бы ни чувствовал, неужели ты хочешь попасть за решетку по обвинению в краже? Ведь тебе грозит именно это. — Джоанна смягчилась и добавила почти ласково: — Ты не должен оказаться в такой ситуации, Малкольм.
— Твое беспокойство делает тебе честь, дорогая, но боюсь, оно слегка запоздало. Когда ты попросила меня принести серебро, а сама поднялась наверх, мне не составило труда сложить его в корзину и откланяться. Я знал, что ты еще не успела его оценить, и рассчитывал, что ты никогда не узнаешь о пропаже. — Он вздохнул.
— Есть выход. Ты сможешь встретить меня на Пэддингтонском вокзале, если я приеду в Лондон следующим же поездом? Я буду на вокзале в час. Мы заберем серебро, и я привезу его обратно. Никто даже не узнает, что оно куда-то исчезало.
Он так долго молчал, прежде чем ответить, что Джоанна решила, будто их разъединили. Но тут Малкольм устало сказал:
— Судя по всему, раз уж меня вычислили, другого выхода нет. Отлично, Джоанна, твоя взяла. Уэзерби вновь обретет свое бесценное серебро! — Он опять умолк. — Хотя в настоящий момент я не слишком тебе признателен, но в будущем я, вероятно, не раз поблагодарю тебя за то, что ты не дала мне так по-крупному свалять дурака. Жду тебя на станции.
Облегченно вздохнув, Джоанна повесила трубку. Слава богу, здравый смысл взял над Малкольмом верх. Она очень боялась, что он примется все отрицать.
Джоанна забежала к миссис Уилер.
— Мне срочно необходимо в Лондон. Не могли бы вы заказать мне такси до Торнтона? И еще: пусть Рози поможет мне убрать серебро в гостиной.
— Конечно, дорогая, но лучше я просто попрошу Берта отвезти вас на станцию. Для него это не составит никакого труда.
К тому времени, как. Джоанна была готова и положила свою сумочку в большую кожаную сумку, машина Берта уже гудела у подъезда. На станции как всегда расторопный Берт купил ей билет, после чего попросил Джоанну позвонить из Лондона и сообщить, каким поездом она вернется. Он даже проводил Джоанну до поезда, избавив ее от мелких проблем, которые неизбежно возникают у человека «с одной рукой».
Впервые с той минуты, как она обнаружила пропажу, Джоанна смогла наконец расслабиться на пару часов. Но стоило ей закрыть глаза, как мысли вновь вихрем завертелись у нее в голове. Когда на перроне к ней подошел Малкольм, она устало его поприветствовала.
— Не говори ничего, — сказал он, поздоровавшись.
Поймав такси, Малкольм дал шоферу вест-индский адрес аукционных экспертов по антиквариату, у которых он и оставил серебро для оценки.
Когда их провели в отдельный кабинет и к ним пришел оценщик, Джоанна втайне облегченно вздохнула. Они с отцом никогда раньше не имели с ним дела — в противном случае у оценщика могло бы возникнуть несколько щекотливых вопросов. Когда оценщик выложил перед ними серебро, глаза Джоанны расширились. Малкольму действительно повезло: две супницы с рельефным романским орнаментом в виде выпуклых овалов и крышками (причем одна из них — времен Георга II) уже тянули тысяч на двадцать фунтов, так что с мелкими вещицами у Малкольма набралась бы приличная сумма. Поблагодарив оценщика и сообщив, что он все-таки не собирается выставлять эти вещи на аукцион, Малкольм выписал чек за оценку, после чего серебро было тщательно упаковано и перекочевало в сумку Джоанны. Малкольм лишь криво улыбнулся, узнав, сколько все это стоит.
Когда они вышли на улицу, Малкольм предложил ей выпить, но она отказалась, сказав, что как раз успеет на следующий поезд.