— Смотрится идиотски.
— Эй-эй, следи за своими словами! Ты — простолюдин, поэтому, вероятно, не понимаешь, однако… для дворян честь — более важная штука по сравнению даже с собственной жизнью!
— Действительно, как хорошо, что я — не дворянин.
— Именно. Если родиться настолько мелкотравчатым дворянином, как мы, то даже простолюдинам живется беззаботнее!
— Мелкотравчатое дворянство?
— Все верно. Отличаясь от высшей знати, такой как маркизы или графы, мы из поколения в поколение существуем на жалование, затаив слезы… Денег нет, внешность тоже не выдающаяся, и на публике не покажешься. Если это не устраивает, единственное — это получить признание, борясь до конца на поле брани. Если за подвиги превознесут, то вполне возможно получить владения. Награждение орденом также обеспечивает пенсион. Поэтому все так наплевательски относятся к смерти. О таких опасностях, которые определяют жить или умереть, можно не беспокоиться. Фу-ух…
Ненадолго закрыв глаза, Сайто погрузился в мысли, а потом сказал:
— …И все-таки, если вы умрете, разве это не будет концом всему? Почему вы, дворяне, так легко бросаетесь словами "смерть" и "честь"? Разве не глупо?
Никакого ответа. Оказалось, что Рене уже засопел во сне.
— Хрррр…
— …Что за дела. С таким энтузиазмом говорил без умолку, и тут же завалился дрыхнуть.
"Действительно, все эти дворяне — себе на уме, это точно. И Луиза такая же. И ведь как постоянно говорила: "Нужно искать способ вернуть тебя домой", но только началась война, и она бросилась сюда, потеряв голову.
А я сам разве не являюсь болваном, составляя компанию этой эгоистичной Луизе, которая тащит меня по течению?
…Ради чего я сражаюсь, рискуя собственной жизнью?
В голову приходит несколько причин.
Поскольку хочу помочь в беде несчастной Анриетте.
Поскольку хочу защитить родную деревню доброй Сиесты.
Но самая важная причина… поскольку я беспокоюсь о Луизе.
Похоже, на этом все, — подумал он, глядя на девчушку со светло-розовыми волосами, которая сопела во сне у него на коленях. — Не могу оставить ее одну. Искренне люблю, поэтому не могу оставить ее одну.
Луиза миленькая. Хочется ее приласкать. Однако, я терплю. Вокруг ведь люди.
А-а, будут ли мои чувства взаимными?
Возможно, ответ не знает никто, за исключением бога.
Знать бы, у кого спрашивать: у земных богов или богов этого мира?"
До такой степени погрязнув в собственных размышлениях, Сайто замотал головой.
Болван, что ли? О каких неуместных вещах я размышляю?
В этот момент… внезапно вспомнились слова, сказанные недавно Луизой: "Хотя смерть прискорбна… Однако смерть в бою почетна… Почетна… Они погибли ради великой победы. Они достойны жалости, если ты скорбишь по их смерти".
В этих словах Сайто ощутил что-то чрезвычайно неуместное.
Он чувствовал, что между ним и его хозяйкой есть пропасть, которую невозможно заполнить.
Он ощущал, что Луиза, которая сопит во сне у него на коленях, в то же время далеко от него. Хотя она здесь, рядом… Он не знал причины, почему так думает.
Ааа, буду спать… Оставив девочку посапывать у себя на коленях, он прилег.
Луны-Близнецы… ярко светили, как будто стараясь успокоить снедаемого печалью Сайто.
Итак, минуло три дня с тех пор, как драгуны вернулись живыми, и сегодня Сайто и вся компания продолжали пиршество в палатке.
С начала кутежа все члены второго эскадрона драгун во главе с Рене засиделись в палатке Луизы. На основании того, что они считаются охраной, но были и другие причины.
— Выпьем за чудесное возвращение живыми!
Сайто с мутными от опьянения глазами за сегодня произносил этот тост семнадцатый раз.
— Выпьем! Выпьем! — заплетающиеся от опьянения голоса драгун слились в хор криков. Все выпили вино из заполненных до краев кубков.
— Жить — хорошо! Поскольку можно снова вот так выпивать! — сказав это, рыжеволосый Эш Пендлтон, занимавший пост адъютанта Рене, повертел в руках волшебную палочку, с помощью получившегося маленького вихря размешал вино и выпил. Будучи третьим сыном в семье обедневших дворян, он в любом случае выпивал в скупой манере: разбавив вино водой, пил большими глотками. Поэтому иногда подобной магией он помешивал содержимое своего кубка.