— Как ты вошла сюда? — спросил Трей спокойным голосом, отметив про себя, что придется поговорить с управляющим.
— Харрис впустил меня, — Валерия очаровательно улыбнулась, сидя на антикварной банкетке Трея и всем своим видом показывая, что это для нее привычное место. Разница была лишь в том, что прошлой осенью ей часто приходилось сидеть на этой банкетке обнаженной.
Трей не виделся с Валерией уже некоторое время: он старался не встречаться с одной и той же женщиной подолгу, надеясь тем самым ослабить ее собственнические по отношению к нему наклонности.
— Эрик, познакомься с Валерией Стюарт, — сказал он спокойно и вежливо, легкое раздражение от внезапного вторжения было совершенно незаметно для постороннего взгляда. — Валерия, Эрик Сати.
Слегка кивнув в ответ на поклон Эрика, Валерия улыбнулась Трею:
— Вы здесь надолго?
Вопрос прозвучал, по меньшей мере, бестактно.
— Трей, если у тебя были другие планы… — начал Эрик, поставленный в неудобное положение, отчего, казалось, его волосы еще более взъерошились.
— Нет, — быстро ответил Трей. — Садись, Эрик. — Он жестом указал на шкаф. — Перно находится там.
Затем, повернувшись к Валерии, Трей предложил ей свою руку:
— Не поговорить ли нам наедине? Их беседа в фойе была очень краткой.
— Эрик пробудет здесь только два дня, — сообщил он.
— Но ты же сказал, что увидишься со мной после концерта.
— Ты неправильно меня поняла, — заметил Трей. — Мы собирались поговорить о последних произведениях Эрика.
— Когда я увижу тебя?
Больше всего ему хотелось ответить, что никогда. Вместо этого Трей сказал:
— Послушай, что ты думаешь о небольшой броши от ювелиров Весткот в подарок?
Глаза Валерии сверкнули, а он с облегчением улыбнулся, потому что терпеть не мог сцен.
Трей погладил ее по щеке, он уже предвкушал спокойный разговор о музыке.
— Пойди прямо сейчас и выбери, что тебе нравится. Я сообщу Весткотам, что ты придешь.
Приподнявшись на цыпочки, Валерия поцеловала его.
— Ты такой милый, — проворковала она счастливо.
— Благодарю, — ответил Трей.
Спустя три дня после концерта Эрика Трей и два его кузена с комфортом расположились в одной из комнат так называемого спортивного клуба Лили. За бутылкой бренди они вели неспешный разговор, рассматривая сгущавшиеся темные облака, хорошо различимые из окна.
— Погода резко переменилась, с гор надвигается буря. Давайте допьем бутылку и отправимся домой.
— Лучше остаться здесь, — ответил Трей мягко, вновь наполняя себе стакан. — Не вижу причин, по которым следует возвращаться вечером домой.
Его кузены, Блю и Фокс, обменялись мрачными, молчаливыми взглядами. Оба они знали, почему Трей не торопится возвращаться домой. Вечером к его родителям приглашена Арабелла Макджиннис, одна из возможных невест Трея. А после настойчивой Валерии он был не в настроении общаться с женщинами. И это было одной из причин, почему они находились у Лили.
— Вам действительно хочется попрыгать на задних лапках перед смазливыми девушками вечером на обеде у мамы? — спросил Трей. — Только ответьте честно, без уверток.
Кузены усмехнулись: быть у Лили и променять это замечательное место на девиц за обеденным столом, которые краснеют при самых невинных намеках и хихикают, когда не краснеют?
— Ты ведь сможешь завтра извиниться, не правда ли? — сказал Блю.
— Нет проблем. Мама знает, как невыносима бывает Арабелла. А поскольку у отца и Росса Макджинниса нет общего бизнеса, — он пренебрежительно пожал плечами, — то какого черта я обязан терпеть Арабеллу с ее жеманной улыбкой?
— Я думал, тебе нравятся роскошные блондинки.
— Нравятся, но при этом у них должны быть хотя бы признаки мозгов.
— С каких это пор тебя стал заботить женский ум?! — воскликнули кузены одновременно.
Темные брови Трея слегка поднялись. Да, конечно, они правы, такова его репутация. Он, безусловно, любил женщин — они доставляли ему величайшее удовольствие в жизни, но не особо ценил в них ум.
— Принято, — сказал он. — А теперь, не переменить ли нам тему разговора?
— Говорят, что Арабелла спит с Джаджем Ренквистом.
Трей улыбнулся. И с ним тоже? Он знал чувственность этой блондиночки, которая была готова развлекаться с кем угодно. Может быть, потому она пока отложила свои брачные планы. Но Трей воздержался от каких-либо комментариев.
— Кажется, приближается эта чертова буря, — заметил он, намекая на прекращение темы, связанной с Арабеллой. — И, тем не менее, разве мы уже превратились в стариков, готовых все время просидеть у горящего камина?
— Я слышал, что две китайские девушки будут продаваться сегодня вечером[1], — сказал Блю.
— Так вот почему здесь полно народу даже в такую отвратительную погоду, — отреагировал Трей.
— Ты когда-нибудь видел продажу?
— Нет. А ты?
— Тоже нет.
И тут их полуинтимный разговор неожиданно прервали.
— Собираешься принять участие в аукционе, Трей, дорогуша? — игриво промурлыкала невесть откуда взявшаяся роскошная брюнетка, подсаживаясь на подлокотник кресла и прижимаясь к Трею.
— Боже, конечно, нет, — ответил он и полностью осушил стакан из тяжелого стекла.
— А я думала, тебе нравится желтая кожа, — брюнетка с темными глазами сказала это с придыханием, в котором слышалось пренебрежение.
Трей рассмеялся и взглянул на женщину, сидевшую рядом. Глаза у него заблестели. Поставив пустой стакан и сделав знак, чтобы принесли другую бутылку, он с ухмылкой произнес:
1
В то время китайских женщин привозили в Америку по поддельным документам, по которым они считались женами китайцев, проживающих в США. После этого они продавались на аукционах. Путь у них был один — либо в проститутки, либо в наложницы