Тинэ не шевелилась, обхватив его руками и ногами, словно боясь вырвать из мягкого небытия, на волнах которого качался его разум. Сильно прижавшись к мужчине, она словно пыталась впитать его удовольствие, поскольку сама вряд ли ощутила и половину. В первый раз женщинам его практически не дано получить и с этим уже ничего не поделаешь. Кстати! Эти мысли вернули Великого Лорда в реальность.
Быстро выскользнув из нее, он подхватил Тинэ на руки и вместе с ней плавно опустился на землю, усадив рядом. Затянул шнуровку брюк и некоторое время наблюдал, как девушка дрожащими руками поправляет одежду. Справившись с этой задачей, она заметила его пристальный взгляд, смущенно моргнула и опустила голову. Криво усмехнувшись и еще немного помолчав, Силмароин тихо и задумчиво произнес всего одно слово, хотя ему много чего хотелось высказать ей:
– Почему?
Мужчина был готов к тому, что Тинэ сразу осознает весь смысл вопроса и не переспросит, о чем он говорит, но не ожидал, что когда она снова посмотрит на него, в ее взгляде не будет и тени смущения. Девушка не переставала удивлять его своей неправильной реакцией: всякий раз пытаясь разгадать, что она думает, он ошибался.
Её глаза заискрились, озаряясь внутренним светом, и она заговорила так, будто собственные мысли для нее самой звучали, как откровение:
– Что, почему? – голос был наполнен веселой иронией, – Почему непревзойденный воин, в чьем присутствии отнимается язык у закаленных воинов, не то, что у неопытной девчонки – тот, который настолько ослепительно безупречен, что все дерзкие мысли погибали, не успев родиться – но при этом, вопреки недоступности, терзающий во сне смутными образами – почему он стал первым в моей жизни? Тебе, правда, надо это объяснить?
Нет, она была совершенно неправильная! Глупая. Такая открытая, ошарашивающая своей невозможной откровенностью! Она сбивала все его мысли и переворачивала их с ног на голову.
– Ну конечно! – язвительно бросил он в ответ, забыв, что хотел сказать раньше. Душу охватила неожиданная злость: на кого – на нее, на себя? … Похоже, откровенность девчонки была заразительна, потому что, выплескивая из себя поток непривычно искренних слов, Силмароин вдруг понял, что освобождается от долгих неосознанных мучений:
– Именно поэтому ты перебирала всех мальчишек из отряда по нескольку раз, а на меня даже не взглянула никогда! – Только сейчас он осознал, насколько внимательно следил за ней все эти годы, ожидая хоть одного признака интереса со стороны девчонки, который бы позволил ему отбросить все моральные переживания и оказаться с ней в постели. – Ни одного намека не дала, словно меня нет, или я не мужчина вовсе! – Неужели эти сосунки в его команде были чем-то предпочтительнее? – Со временем я начал задумываться: может со мной действительно что-то не так? И веришь – постепенно стал видеть признаки отвращения на лицах всех женщин, с которыми общался. – Это было непривычно и мучительно – против собственной воли ловить эмоции любовниц, в самые неожиданные моменты, и не находить того, чего ожидал. – С тех самых пор я так ни разу и не испытал удовлетворения от близости – только чистое утоление желания. – А теперь она что-то говорит о чувствах, которых он от нее напрасно ждал столько лет! – Отличное восхищение – так мужчину и импотентом сделать не долго!
Тинэ молчала, продолжая открыто смотреть на него, но искры в ее глазах постепенно потухали, а лицо становилось задумчивым и неподвижным, будто она сделала для себя очередной непостижимый вывод:
– И что? – спустя минуту тихо спросила она, – теперь ты убедился, что заблуждался?
Тон ее голоса изменился – с таким искренним участием можно говорить с другом, давая полезный совет, но не с тем, с кем недавно занималась любовью:
– Хочешь проверить? – девушка кивнула в сторону замка, явно намекая на всех находящихся там женщин. – Иди. До конца ночи не так долго осталось.
Силмароин снова опешил от ее ненормальной реакции.
– Я не пойму – ты меня снова пожалеть пытаешься? – ошарашено спросил он, а потом, подозрительно прищурившись, поинтересовался, – Или просто избавиться стараешься, чтобы самой успеть всех перепробовать, как грозилась?
Зябко обхватив себя руками, она покачала головой:
– Ты волен делать, что хочешь. Кто я такая, чтобы решать – уйти тебе или остаться.
Он весело улыбнулся: – Значит жалость…