– Это тебя уязвляет, – скорее утверждение, чем вопрос. – Твоя гордость не терпит подобного. Если ты физически хоть что-нибудь в этом мире не можешь получить – ты либо всё же достигаешь недостижимого, либо попросту перестаёшь этого желать.
– Возможно, ты и права.
– А всё же взгляни на небо.
Малфой откидывается на локти и поднимает голову.
Белая рука медленно поднимается и пальчик куда-то указывает.
– Видишь то красивое созвездие с круглым ореолом?
– Вижу.
– Это туманность Андромеды.
Красиво. Астория считает эту звезду самой прекрасной на небосклоне, и Драко тоже начинает в это верить.
Туман окружает её. Туман вообще всегда манит своей загадочностью, а когда вступаешь в него, начинаешь терять надежду выбраться.
– Мне жаль Андромеду, – замечает девушка. – Представь себе, бродила по небу, была свободной, а потом попала в туман. И всё, обратно ей никак не выйти.
У него на секунду сбивается дыхание. Ощущается какое-то непонятное волнение и страх.
– И что же? – сам не знает, для чего понижает голос до шёпота, ещё немного склоняясь к собеседнице, – Нет никакой надежды однажды выбраться?
– Шансы есть всегда и у всех, – отвечает она. – Андромеду держит не туман, а то, что она внутри него не может отпустить. Там что-то спрятано, и именно оно навеки делает её узницей.
Эта фраза приносит какое-то облегчение.
– Спасибо.
– За что?
Конечно, Астория не поняла. Но ей и не нужно понимать.
Они вдвоём лежат рядом на крыше астрономической башни и смотрят на звёзды.
Молчат, потому что Гринграсс ничего о звёздах не знает, а Драко всё-таки никогда не любил их рассматривать. Но просто так лежать им тоже нравится.
Его ладонь скользит по грубому деревянному полу, перемещается на мягкую ткань подкладки пиджака и, наконец, находит её маленькую руку, которую он слегка сжимает.
Сейчас ему хорошо и спокойно. Именно здесь, в одном из центральных мест минувших событий, Малфой вдруг чувствует, что ещё не всё потеряно и когда-нибудь его отпустит. Возможно, на это же надеется и звезда Андромеда, подмигивающая ему сквозь миллионы километров.
***
Драко чувствует, что оделся не по погоде. Его голубая льняная рубашка с закатанными рукавами не спасает от холода и противного моросящего дождя, которые доставляют ему немало неудобств. Он уже успел проклясть всё, что только смог вспомнить, и тысячу раз пожалеть, что согласился на встречу в таком нелепом месте.
Однако Малфой перестаёт бурчать под нос нецензурные выражения, когда в начале дорожки появляется девушка, стремительно движущаяся у нему. По ней видно, что ей хочется сорваться на бег. Останавливает только то, что настоящие леди не бегают. Наконец, они встречаются.
– Ты долго, – замечает он, хотя особого недовольства в его голосе уже нет.
– Прости, – несмотря на виноватое лицо, видно, что ей вовсе не жаль, – я забыла дома ключи, а дверь захлопнула. Пришлось ждать горничную, ушедшую за покупками, у которой на всякий случай хранится дубликат моего ключа.
– Мне вот интересно, хоть раз был день, когда ты не нашла себе приключений?
Гринграсс задумывается, а потом весело отвечает:
– Кажется, нет.
– Удивительно, как твои родители разрешили тебе одной жить в Лондоне? – Драко возводит глаза к небу.
– Это ведь всего на пару дней! К тому же ты сказал им, что будешь за мной присматривать.
– Увы, это иногда невозможно. Учитывая твои способности, за тобой нужно пристально следить каждую секунду.
Её громкий смех взлетает к переплетениями веток деревьев, нависающих над ними, и застревает в густой листве.
– Ты не замёрз? – заботливо интересуется Астория, кидая взгляд на серые тучи, уже второй день висящие над городом.
– Немного, – честно отвечает он. – Я так и не понял, зачем ты притащила меня в парк. Да ещё и маггловский!
– Какая разница маггловский или нет? Зато тут мы не встретим знакомых! К тому же мне всегда нравилось это место. В нём есть что-то таинственное и романтичное.
Должно быть, в ней живёт немного поэта. Гринграсс нравится пустынность парка, в котором можно идти несколько часов и не встретить ни души, его извилистые тропинки, иногда нестриженые газоны, заросшие лужайки. В запущенности есть своя прелесть.
Она хватает Драко за руку и тянет в неизвестном направлении.
– Куда ты? – не понимает он.
– Просто хочу гулять.
– Под дождём?
Он, надо сказать, усиливается. Тяжёлые капли срываются с неба всё чаще.
– Так даже интереснее, – заявляет неисправимая оптимистка.
В ней есть очаровательная доля спонтанности. Никогда не знаешь, что она сделает в следующий момент.
Малфой идёт за ней и не может сдержать улыбки. Возникает ощущение беззаботной лёгкости.
Вчера он был в Азкабане, снова погружался в атмосферу безысходности и страха. Уже в который раз навещал своего дядю Рудольфуса Лейстрейнджа.
– Не понимаю, – сказал тогда последний, смотря на него из-за решётки, – почему ты приходишь ко мне? В прошлое моё пребывание здесь никто так не делал.
– Сам не знаю, – пожал плечами Драко.
– Всё-таки есть в тебе Блэк, – задумчивый голос и рассеянный взгляд.
– Почему это? Мне всегда казалось, что я больше похож на отца.
– Нет, это понятно. Не на мать точно. Но мне кажется, что ты похож на Беллатрису в молодости. Ещё до того, как она стала пожирательницей.
Малфой усмехнулся:
– Уж не знаю, принять это как комплимент или же нет.
– Принимай как хочешь.
Драко действительно не имеет понятия, зачем ходит сюда. Здесь стены пронизаны ужасом, повсюду витает всё то, от чего он уже около пяти лет пытается бежать.
– А как вы думаете, – тихо спросил он, – для таких, как мы, возможно освобождение?
– Освобождение от чего?
– От всего этого, – он абстрактным жестом обвёл помещение темницы.
– Тебе – да, мне – нет. Ты просто можешь выйти, а я не могу, – рассудил Лейстрейндж.
– Я имею в виду в более широком смысле.
– Тоже самое. Я не могу, а ты, как мне кажется, всё ещё можешь. Просто нужно окончательно отпустить прошлое. Прозвучит пусто и привычно, но действительно следует начать всё с начала.
– А возможно забыть?
– Если есть, что приобрести взамен.
Драко кивнул. Он слишком устал, действительно хотел новой жизни.
– Слушай, – вновь заговорил Рудольфус, – ты, как мне кажется, неплохой парень. Я вижу, что ты пытаешься освободиться. В таком случае больше не приходи сюда. Прошлое надо отпускать полностью.
Драко снова кивнул. Он во всём прав.
Сейчас, вспоминая их беседу, он смотрит на Асторию и думает о том, что, возможно, именно она является частью той самой “новой жизни”. Ему необходимо лишиться прошлого, а что же останется взамен? Быть может, она?
Так странно о едва знакомом человеке размышлять, как о возможном спутнике жизни. Однако сейчас Гринграсс весело щебечет, сплетает свои пальцы с его, смеётся, смотрит на него, а ему хорошо. Что ещё нужно?
С ней легко, потому что она кажется идеальной, а в то же время у неё множество недостатков. В этом они похожи, хоть в остальном и являются полными противоположностями.
Из существенных её недостатков можно указать то, что она немного глупа и то, что вечно попадает в проблематичные ситуации.
Отсутствие у себя достаточного ума и сообразительности Астория признаёт и сама. Несмотря на то, что её упорно воспитывали и занимались её образованием, иногда она в простых ситуациях испытывает сложности или же не может понять некоторых сложных вещей в разговоре. Но возникает вопрос, почему же тогда с ней так приятно общаться? Возможно, потому что она ничего не скрывает. Глупая и признаёт это.
Драко вообще не хочет разбираться, что подвигло его, когда он вернулся из Хогвартса, написать ей, попросить о встрече. И что толкало его делать это снова и снова на протяжении месяца.
Астория из другого мира, с ней не связана боль. Её не было с ним, когда он страдал, она не видела метку на его руке, не слышала воплей несчастных, в которых он бросал Круциатусом. Она не видела его жестокости, ей неизвестна его тёмная сторона. Если хочется всё забыть, не стоит ли быть с человеком, который не несёт в себе страшных воспоминаний?