Малфой вспоминает о Пэнси. Возможно, он и испытывает к ней какие-то чувства, может даже и любит по-своему. Она была с ним все эти годы, стала ближайшим человеком, без неё он, возможно, и не справился бы. Но сейчас с Асторией он ощущает ту лёгкость, которую никогда не чувствовал и даже не надеялся встретить.
Паркинсон, несмотря на её некоторую капризность и мечтательность, куда взрослее девушки, которая сейчас идёт рядом, весело перепрыгивая через лужи. Пэнси через многое прошла, страдала вместе с ним. В ней есть некая доля боли, цинизма, она в глубине души сломанная кукла, хоть старается этого не показывать. В ней будто остались все те муки, которые им суждено было испытать. С ней ассоциируется слишком многое, и слишком сложно становится убежать от собственных воспоминаний. В Пэнси сохранилось слишком много старого Драко, которого он хотел бы забыть.
Ему могло бы быть стыдно за то, что сейчас он хочет променять её на другую, но в то же время он понимает, что Паркинсон тоже никогда до конца не освободится, если рядом постоянно будет он. У них слишком много общей боли. Однажды приходит время, когда пора её отпустить. И это сложно сделать вместе.
Гринграсс же не отсюда. В ней нет ни боли, ни войны. Она – только распустившая светлые лепестки нежная роза, которая ещё не имеет шипов, и никто её не срывал. С ней можно забыть обо всём плохом, начать всё заново. Только она сможет излечить его. Эта девушка готова его любить и прощать, но она не будет отчаянно покорна, как Паркинсон. Просто будет достойной спутницей жизни. Не кукла, а живая. Не сломленная, а только вступившая в эту жизнь. Драко слишком нужен свет, чья-то маленькая спасительная ладошка, которая вытащит его из всё ещё пытающегося затянуть его омута воспоминаний.
В Астории много света, и она готова делиться с ним. А это многого стоит.
Малфой сам не знает, что к ней чувствует. Просто ему нравится быть рядом, она может заставить его искренне улыбнуться. Слишком не похожа на других девушек, с ней не хочется спать, хочется просто проводить вместе время. Это так странно и непривычно.
Он смотрит на рассыпанные по плечам кудри, чуть вздёрнутый носик, открытую улыбку, чистые распахнутые глаза, и чувствует что-то похожее на… Нежность?
– Ты опять задумался! – Астория встаёт напротив него, заглядывая в глаза. – В каких мирах ты витаешь?
– Ни в каких, – улыбается он. – Я здесь, с тобой.
Может, это и есть любовь?
Наклоняется к ней и целует, легко, небрежно. А она тихо смеётся в его губы, не боясь довериться, полностью открыть ему своё сердце.
Дождь превращается в ливень. Но ей он нравится. Поэтому они продолжают стоять посреди парка, не стремясь спрятаться от воды, постепенно смывающей всё, что должно быть забыто.
========== Глава 13. Обнадёженные ==========
– Я не знаю, как ей об этом сказать.
Голос Драко просачивается через маленькую щёлочку приоткрытой двери.
– Как-нибудь придётся, – замечает Блейз.
Он приехал уже давно и стал очень часто их навещать. Его визиты привносят в жизнь Пэнси новые краски, освещают лучами смеха, которого так ей не хватало. Блейз никогда не унывает, всегда говорит без умолку, и его живой ум постоянно подбрасывает новые глупые шутки, от которых Паркинсон хохочет до слёз. Кажется, он меньше всех изменился со времён школы.
Но сейчас, проходя мимо кабинета Драко, Пэнси слышит совсем незнакомые нотки в голосе Забини, и это заставляет её остановиться.
Ей не стыдно, что она подслушивает. Совести давно пришлось умолкнуть, иначе она бы не выжила в своём мире.
“Я не знаю, как ей сказать”, – в этих словах есть что-то зловещее, несущее за собой большие перемены.
Сказать кому? И что? Она не может идти дальше, неведомая сила приковывает её к замочной скважине.
– Мы много лет живём вместе, ты же знаешь. И я не знаю, есть ли у неё кто-то кроме меня. Её семья за всё это время ни разу о ней не вспомнила. Она сама не хотела к ним возвращаться, а они, после того как Пэнси поселилась со мной, не пожелали больше признавать её своей дочерью. Я видел её письмо к ним. И как мне поступить? Я же не могу выгнать её. Но, полагаю, ни Астория, ни Пэнси не оценят присутствие друг друга в одном доме. К тому же, Астория вообще ничего не должна узнать о наших отношениях, – всё это он выпаливает на одном дыхании, будто пытаясь не забыть все свои мысли.
Пэнси? Астория? Что он такое говорит?! Паркинсон сглатывает, чувствуя, что ей становится тяжело дышать.
Она пытается понять, что происходит. Астория… Та самая мелкая Гринграсс, которая училась на Слизерине на два курса младше них. О ней Паркинсон с тех пор не вспоминала. Но, видимо, зря.
Она прислоняется лбом к холодному дверному косяку, продолжая прислушиваться.
– В таком случае, тебе следует сказать ей как можно быстрее, – вздыхает Блейз. – Поверь, от того, что ты будешь тянуть, никому легче не станет. Сделай это уже, чёрт возьми! Ты и так слишком долго морочил ей голову.
– Я не морочил! И ничего не обещал. Она знает об этом. Так что, думаю, поймёт. В конце концов, это должно было когда-то закончиться.
Стоя за дверью и слушая его ледяной голос, Пэнси не знает, что в душе у Драко происходит настоящая буря. Он изо всех сил демонстрирует безразличие, но внутри его терзают вина и сомнения.
– Ну же! Ты ведь Драко Малфой. Давай, сделай то, что должен, – безжалостно заключает Забини, будто намеренно надавливая на него, указывая на его обычные поступки, которые он совершает раз от разу.
И Малфой даже не кривится. Он привык верить в то, что он такой. Привык без сожаления ломать чужие судьбы. И вопреки тому, что в глубине души ему очень не хочется это делать, молодой человек принимает решение.
– Обязательно. Сегодня же. Пора покончить со всем этим. Я собираюсь жениться на Астории. Пэнси придётся уехать. Я, конечно, обеспечу ей содержание и позабочусь о её будущем…
Теперь ей становится всё ясно. Жениться…
А она не может в это поверить. Её мир с оглушающим грохотом рушится, падая к ногам этого безжалостного человека. У неё кружится голова. Хочется упасть на каменный пол и никогда больше не вставать.
Сейчас Паркинсон покончит с этим. Она толкнёт тяжёлую дубовую дверь и войдёт в комнату. Но за секунду до этого в голове вновь проносятся сотни воспоминаний. О том, что она чувствовала, на что надеялась. О их совместных моментах, о всех годах, когда она любила его и была счастлива хотя бы этим. Но сейчас всё это будет сломлено, уничтожено. Видимо, вместе с ней.
– Нет нужды беспокоиться и заново мне всё пересказывать. Я достаточно услышала, – пытаясь сдержать слёзы, произносит Пэнси, входя в комнату с гордой осанкой и задержанным дыханием.
Молодые люди поражённо оборачиваются к ней.
Повисает неловкое молчание.
– Вот это поворот… – невнятно бурчит Блейз. – Мне кажется, вам надо поговорить. Я, пожалуй, пойду.
Малфой и Паркинсон даже не слышат его реплики. Просто смотрят друг на друга с разных концов помещения. В её глазах столько боли, отчаяния и разочарования, что его ледяная защита чуть не начинает рушиться. Но он понимает, что сейчас жестокая бесстрастность – единственное, что может их спасти. Поэтому Драко молчит.
– Скажи что-нибудь, – охрипшим голосом произносит она.
– Ты ведь всё слышала, – пожимает плечами он.
Пэнси качает головой.
– Я хочу хотя бы знать, с каких пор? Когда вы вообще успели встретиться? Или же ещё с Хогвартса хранили друг к другу крепчайшие чувства, даже не будучи особо знакомыми? – горький сарказм, усмешка на грани срыва. – Хотя нет, один раз даже перекинулись парой слов, – она не истеричка, но сейчас ей хочется продолжать говорить это с остервенением, кричать, плакать.
– Какая разница?
Он даже не хочет рассказать ей, что же всё-таки произошло. Будто она тут вообще чужая, её это не касается.
И Пэнси начинает заводиться. Раньше она себе такого не позволяла, но сейчас ей страшно. Неужели он бросит её? После всего, что они пережили…
Паркинсон всегда ждала и боялась этого момента, надеясь и всё же не веря, что он не настанет. Неужели сейчас? У неё было именно то чувство, которое ощущаешь, стоя на шаткой скале, которая рушится прямо под твоими ногами. И буквально через секунду ты сорвёшься в пропасть. Ей отчаянно хочется отсрочить миг падения. И нервы её доходят до предела, голос срывается на крик: