— Кто это говорит?!
— Успокойтесь, пожалуйста. Нам нужно встретиться, и вы все поймете. Я вам все объясню…
Наверное, он принимает меня за шантажиста пли шпиона.
— Почему вы не хотите назвать себя? — В его голосе звучало нескрываемое раздражение.
— Вы меня не знаете. Совсем не знаете! Я случайно проведал о ваших планах… совершенно случайно. Я работаю над той же проблемой, что и вы. Но… я попал в беду. У меня неудача. Мне нужна ваша помощь.
Дыхание в трубке участилось. Я мысленно ликовал. Кажется, клюнуло! Впрочем, я действовал наверняка. Ведь я знал его, как… можно знать себя.
— Вы не находите, что все это несколько странно? — наконец сказал он.
— Ничуть. Все абсолютно нормально. Я прошу вас только о встрече. Ни о чем больше. Будь вы девушкой, наш разговор был бы естествен: он просит, она ломается… Но вы не девушка и не можете мне отказать. Не имеете права наконец!
— Почему вы так думаете?
Я не ожидал от него такого дурацкого вопроса.
— Почему я так думаю? — переспросил я. — Да хотя бы потому, что "я знал ее, как можно знать себя, я ждал ее, как можно издать любя". Это я о вас!
— Хорошо! Давайте встретимся, где вам удобно… Как мы узнаем друг друга?
— О, не беспокойтесь! Мы узнаем друг Друга в любой толпе в первую же секунду.
Я тут же осекся. Незачем переигрывать. Он этого не любит. Но было уже поздно.
— Что вы хотите этим сказать? — Опять в его голосе появилось недоверие.
Есть синий вечер, он напомнит,
Но даст забыть, не даст уйти.
Пот так рабу в каменоломне
Цепь ограничила пути.
Я процитировал строфу стихотворения, которое он написал еще студентом и никогда никому не показывал. Трубка молчала.
— Итак, где и во сколько? — наконец спросил он. Вот молодчина! А я и не знал, что он такой молодчина… Сейчас очень волнуется, я это знаю, но какой спокойный голос! Какой бесстрастный! -
— Вечер у вас свободен?
— Только до семи часов.
Интересно, куда он собирается?.. Наверное, что-нибудь важное. Иначе он бы забросил для меня все дела. Я-то знаю! Он любопытен до невозможности.
— А если сразу же после работы? У вас дома… Мама куда-нибудь уходит?
Я хотел сказать "ваша мама", но не смог и сказал просто "мама".
— Приходите в пять часов. Вы, надеюсь, знаете, где я живу?
— Да, знаю.
— Я почему-то так и подумал. Итак, в пять?
— Да, в пять. Спасибо. До свидания! Вы молодчина!
***
Мы оба, он и я, все еще не можем прийти в себя. Я смотрю на свою квартиру, оглядываю каждую вещь. Все здесь интересует меня. Обои и картины, которые написаны мной, мои книги и скульптура, выполненная моим другом. Как на величайшее чудо, смотрю я на мамину швейную машину, накрытую кружевной салфеткой, и на телевизор, на котором развалился, закрыв экран пушистым хвостом, мой старый рыжий кот. Я почти не нахожу здесь перемен. Может быть, потому, что я покинул эту квартиру только вчера? Но ведь вчера она была на семь месяцев старше, чем та, в которой я очутился сегодня!
Ничто не поразило меня больше, чем моя квартира. Может быть, потому, что в ней был он? Он? Я говорю «он», как будто бы это другой отдельный от меня человек… Впрочем, действительно другой и отдельный! Кто же из нас более реален, более на своем месте: он пли я?
— Боюсь, что мы сейчас думаем с вами об одном и том же, — говорит он, как-то вымученно улыбаясь.
— Да, вероятно… Кстати, почему мы говорим друг другу «вы»? Ведь мы… Во всяком случае, мы ближе, чем самые кровные близнецы.
— Да, черт возьми! Я никак не сформулирую… Вертится на языке и не дается! Минуточку… Мы с вами… Мы с тобой одно и то же лицо при условии движения во времени. Но одновременно мы можем существовать лишь раздельно! Улавливаешь суть?
— И это ты говоришь мне? Яйца собираются учить курицу?
— Та-та-та! Мы, кажется, хорохоримся? — В его глазах прыгают веселые чертики. — Идею о переносе в прошлое разработал я, а ты ее только претворил в жизнь.
Я даже сел от такой наглости. Но, подумав хорошенько, я нашел в его мысли известный резон. Более того, я даже придумал, как обратить против него его же оружие. Он хотел еще что-то сказать, но я опередил его:
— Стоп, старина! Стоп! Так не годится. — Я подавил рождающуюся у него во рту фразу. — Нужно стрелять по очереди… Я принимаю ваш выстрел, поручик. Будем считать, что пуля сорвала мой эполет. Теперь мой черед. Да знаете ли вы, самовлюбленный мальчишка, что идея принадлежит не вам? Да, да, ие машите руками! Я принимаю ваши возражения без прений. Она не моя, согласен, но и не ваша! Она пришла в голову тому, кто младше вас на год и младше меня на девятнадцать месяцев… Что, съел? Один ноль в мою пользу! Вы убиты, поручик. Прими, господи, его душу; хороший был человек.