— Ну надо же, делали вид, что спим. Выключили все лампы, а они там сидят, болтают. Теперь пробираемся в потёмках, — Джейн и сама захихикала подобно детям.
Феликс вдруг остановил ее прямо посреди лестницы.
— Я так никогда и не говорил тебе, как счастлив, что смог вернуться.
— И ты не боишься этого мира, где с нами может произойти все что угодно?
— Пока с нами происходило все самое лучшее, и я хочу верить что так и будет.
— Здесь так темно, я даже не вижу твоих глаз, — Джейн ласково провела рукой по его коже, нащупывая контуры лица.
— А мне кажется, здесь очень светло, как в пещерах с сенеялами. От тебя исходит свет и освещает все вокруг.
Джейн рассмеялась.
— Хорошо, что в Айронвуде все так поэтично разговаривают. Эту привычку ты не утратил и она мне нравится.
— Нет, я уже давно очень странно разговариваю. У меня осталась только одна привычка из Айронвуда – говорить правду.
— Ой, ты ее там никогда не говорил.
Феликс тоже рассмеялся. Они смотрели друг на друга или, по крайней мере, думали, что смотрят. Глаза так и не привыкли к темноте.
— Жаль, что мы так больше и не увидели сенеял, — сказала Джейн.
— А мне не жаль. Я видел их в последний раз вместе с тобой, и эта последняя встреча была самой лучшей.
Феликс нежно поцеловал её в щеку, и они спустились на кухню.
Витраж с мандариновками блестел в едва заметном свете луны. Джейн всегда любила смотреть на эту картину перед сном. Вот уж действительно пара на всю жизнь. Девушка думала, что в любом мире можно восхищаться чем-то совершенно разным: оранжевыми утками, червями или летающими тюленями. Главное, восхищаться любовью. Формы не имеют значения.
КОНЕЦ