— Извините, простите меня. Я не хотела. Извините, — Джейн резким рывком вскочила со стула, уронив при этом на пол миску с хлебом. — Спасибо за угощения, — девушка торопливо собрала хлебные ломти назад в тарелку и поспешила к дверям.
Она шла прочь от дома витражника, когда ее застали врасплох нежданные слезы. Ей было больно, что она их обидела. Ей было больно, что люди этого мира настолько глухи друг к другу. Вельможи не любят простых людей, жители деревни — знать и короля, и все ненавидят людей с физическими недостатками.
Ей было больно, что она так переживает за жителей Айронвуда, в то время как все это не имеет значения, по сравнению с тем, что ее семья, ее любимая семья так далеко от нее. И она не знает, что с ними, все ли у них хорошо...
Она поднялась к себе в комнату и впервые за все время пребывания в Айронвуде, включила свой мобильный телефон. Хотела пролистнуть фотографии родителей, но у нее не получилось: на первой же фотографии слезы начали падать из глаз на экран и расплываться по лицам родных. Она вышла из комнаты, сжимая телефон в руке.
Джейн сама не заметила, как ноги принесли ее к стенам серого дома. Она нуждалась в теплой атмосфере этого дома, в безграничной доброте этих людей. Когда Джейн вошла в дом, все его обитатели сидели на полу и склеивали из разноцветной бумаги цветы. Девушка уже хотела выйти на всеобщее обозрение и поздороваться со всеми, но в последний момент остановилась. Ей захотелось понаблюдать за ними в укромном углу прихожей.
— Гарольд для розы лучше взять красный цвет, — сказал Шон, протягивая мальчику отрывки алой бумаги.
— Красный цвет очень красивый, — мечтательно сказала Таяна, которая в это время невпопад клеила ту бумагу, которую ей подавала Лана.
— Откуда ты знаешь, что красивый? — спросил Тристан.
— Именно такой цвет чаще всего бывает у роз, да и вообще у всех остальных цветов тоже, а цветы так чудесно пахнут, конечно, их цвет должен быть самым красивым.
— Я бы так хотела, чтобы ты смогла хоть когда-нибудь увидеть все это, — с горечью в голосе сказала Лана.
Шон встал с пола и бросил угрюмый взгляд в окно:
— Если бы наш король имел, хоть немного человечности, Таяна давно бы уже видела весь мир.
Лана вздохнула:
— Не начинай опять. Эти разговоры все равно ничего не изменят. Все и так хорошо, она слышит запах цветов и чувствует их красоту и без зрения.
— Это не одно и то же, Лана! Зачем человеку даны такие великие силы, если он ничего с ними не делает?
На Джейн, которая все это время так и стояла в тени коридора, опять накатила волна раздражения и негодования. Неужели добрые люди этого дома, так же как и остальные, столь злы на короля? Джейн понимала Шона, понимала его скорбь и чувство безысходности. Но это все равно несправедливо по отношению к Феликсу. Никто вообще не замечает ничего хорошего, что он делает для окружающих. И самое грустное во всей этой ситуации это то, что жители Айронвуда отравляют все свое существование нелепой ненавистью.
Шон тем временем продолжал свою гневную тираду:
— Чем он так занят? Придумывает новые деликатесы для вельмож или бриллианты для дам в то время, как мог сделать жизнь одной маленькой девочки счастливой?
— Шон? – Таяна отложила бумагу в сторону и, уставив невидящий взгляд в пол, обняла руками колени.
— Что случилось, родная?
— Наш король плохой и жестокий?
Шон с Ланой только открыли рты для ответа, как Тристан перебил их:
— Нет, Таяна это не так. Нам всем просто очень жаль, что ты не можешь видеть, мы просто слишком расстроены. Пытаемся обвинить в этом кого-то, потому что так нам легче справляться с горечью.
Шон хмыкнул:
— Расстроены? Мы просто расстроены и король здесь не причем?
Джейн сама не зная почему, достала свой мобильный телефон и начала снимать на видео происходящий разговор. Еще в первый день знакомства Тристан защищал короля и говорил о нем с пониманием. Но в этой обстановке рядом с незрячей Таяной и разгневанным Шоном его слова звучали словно вызов.