— Вы знаете, что мой отец любит вас, — продолжила она. — Я не могу сказать, сколько раз он говорил мне о ваших детских проделках и о том, как ваша доброта спасала его от гнева отца. Это было связано с лошадьми, но я не помню точно, что произошло…
Барбара замолчала, приглашая его продолжить. Генрих тут же начал пересказывать давно знакомую историю, приукрашивая ее подробностями, о которых она раньше не слышала. Когда принесли суп, Барбара наполнила чашу и подала королю. За обедом она старалась осторожно напомнить о тех случаях, когда отец поддерживал Генриха. Было непонятно, обратил ли король внимание на ее старания. Сказав, что желает отдохнуть, он тепло улыбнулся, погладил ее по руке, назвал хорошей девочкой и отпустил.
Спускаясь по лестнице, Барбара вновь и вновь вспоминала их разговор. Возможно, ей следовало более открыто выступить в поддержку отца? Нет. Если бы она надоедливо толковала о его разрыве с Лестером, в хитром уме короля проснулись бы подозрения. А любые объяснения свелись бы к рассмотрению ошибок короля, а это было бы глупо.
Значит, она поступила правильно: утешила короля, заставила его почувствовать себя в безопасности и сообщила, что Норфолк не поддерживает Лестера. Она связала отсутствие отца на поле сражения с его любовью к королю, а Генрих всегда хотел, чтобы его любили. Теперь нужно было сообщить отцу последние новости.
Барбара стояла на пороге гостевого дома, глядя на двор. Дождь утих, лишь слегка моросил, хотя в отдалении еще были видны вспышки молнии и слышались раскаты грома. Она поспешила к себе. Приказав Клотильде купить у монахов два пера, лист пергамента и чернила, она взяла подсвечник и села писать подробное письмо. Беви и Льюис уже готовились отвезти его Норфолку.
Буря прошла, и последние лучи заходящего солнца на мгновение заглянули в узкое оконце, вновь исчезнув за монастырской стеной.
Перечитав еще раз письмо, Барбара почувствовала облегчение. Она понимала, что, одним из первых узнав о победе Эдуарда, отец сможет собрать силы и выступить с предложением о мирных переговорах. Если он будет прощен, а она постаралась сделать все, от нее зависящее, в остальном надо положиться на здравый смысл Эдуарда. Поскольку Норфолк не сражался при Льюисе и Ившеме, принц захочет принять новую клятву верности от него и взять минимальный штраф, вместо того чтобы лишить его собственности. Барбара на мгновение закрыла глаза, прошептав благодарственную молитву: она была уверена, что теперь отец в безопасности. Она открыла глаза, чтобы дописать письмо.
Чья-то тень упала на стол. Барбара хотела приказать человеку отойти от света. Но, подняв глаза, быстро вскочила и неистово рванулась через стол к Альфреду, который стоял с другой стороны скамьи и молча смотрел на нее.
— Ты не ранен?
— Всего лишь несколько синяков. — Его голос звучал безжизненно, кожа имела серый оттенок, а глаза с безразличием остановились на ней.
— Мой любимый, мой дорогой, что случилось? — прошептала она, подойдя к нему и взяв за руку.
При этих нежных словах в его глазах появилось больше чувства, и она поцеловала его в губы. Он высвободил руку и прижал ее к себе. Она почувствовала, как он дрожит, и услышала неровное дыхание, словно он всхлипнул. Он крепко обнимал ее, опустив голову и зарывшись лицом в ее волосы. Это была радостная встреча, без слов подтверждающая, что он действительно не ранен. Немного погодя он тяжело вздохнул и отпустил ее. Молча, словно старик с больными суставами, он сел на скамью. Присев рядом с ним, она взяла его руку, нежно сжала, подняла и поцеловала его пальцы. Его руки пахли кровью, но она не отшатнулась, а ждала, ничего не говоря.
— Война окончена, — наконец сказал он. — Лестер мертв, и вместе с ним все его сторонники — Питер де Монфорт, Деспенсер…
Барбара прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Деспенсер мертв! Значит, Альва свободна и богата. И она будет в безопасности, потому что Роджер Бигод будет защищать ее. Он не участвовал в сражении при Ившеме и является сыном верного королю человека. Ее внимание снова вернулось к мужу. Он назвал имена других убитых, потом замолчал и потер лицо.
— Не думаю, что я когда-либо видел столько знатных покойников. А Лестер, — он вздрогнул, — был не прав. Он был хорошим человеком, но напрасно навязывал свою волю королю Генриху, помазанному на царство. Но если бы я встретил того, кто отрубил ему голову и руки…
— О Боже, — выдохнула Барбара и тоже вздрогнула.
— Эдуард был доволен. — Голос Альфреда стал еще безжизненнее.
— Эдуард умеет ненавидеть, — холодно заметила Барбара, коснувшись его щеки, чтобы привлечь внимание. — Это ужасно, но все не так плохо. Раз Эдуард получил удовлетворение за свое оскорбление, он не затаит месть. Смерть Лестера, возможно, сделает его не таким грубым по отношению к тем, кто остался жив.
Альфред повернул голову и осмысленно посмотрел на нее, затем медленно кивнул.
— Со временем это забудется, но, вероятно, ты права. — Но он снова вздрогнул. — Война — не турнир. Я ненавижу ее. Генрих де Монфорт тоже мертв.
— О, мне очень жаль, — воскликнула Барбара. Но, увидев лицо Альфреда, она задержала дыхание и прошептала: — Он погиб от твоей руки?
— Я пытался убить Гая, а Генрих встал между нами, и я его ранил. Если бы не это, возможно, он остался бы жив. Он спас от смерти Хемфри де Боуэна и двоих сыновей Питера де Монфорта. А Гай… Гай тоже выжил.
— Плохо, но это доказывает, что рана, нанесенная Генриху, не имела значения. Ты ведь ранил Гая, а он жив. На самом деле это меня не беспокоит. Он ничего собой не представляет.
Альфред сжал губы и покачал головой.
— Он очень опасен. Не знаю почему, но я чувствую это. У него плохие намерения. Я едва не заколол его, когда обнаружил живым рядом с телом Генриха. Я должен был его убить. Но не смог заставить себя заколоть безоружного человека.
— Ты сделал то, что считал правильным. Давай забудем о Гае. Он нас не тронет.
Альфред ничего не ответил. Барбара была обеспокоена незнакомым выражением на лице мужа и его отчаянием. Альфреда редко глубоко трогали дела, не касавшиеся его семьи.
— По крайней мере, над Генрихом не надругались.
— Нет. И Эдуард не будет мстить. Он искренне огорчен. Он даже распорядился, чтобы тело Генриха отвезли в аббатство с почестями, и он будет присутствовать на его погребении.
— Я рада, — сказала Барбара и подумала, что лучше предупредить Альфреда о сиятельном госте. — Ты знаешь, что здесь король?
— Здесь? — воскликнул Альфред, а потом решительно сказал: — Барби, Эдуард отпустил меня. По правде говоря, мне не хотелось бы видеть его, по крайней мере, некоторое время. У нас есть несколько часов, чтобы уехать. Поехали.
— Но ты устал и огорчен.
— Завтра мне будет еще хуже. И если мне придется полежать день-другой, я хочу, чтобы ты была рядом.
Барбара сразу встала, вспомнив, что здесь ей не позволят остаться с мужем на ночь.
— Ты не ранен? — снова спросила она. — Тебе не повредит, если ты поедешь верхом?
— Я клянусь в этом.
— А Дедис выдержит?
— Он устал, но несколько миль до Бигфорда вполне одолеет.
— Тогда посиди, отдохни. Я скажу Клотильде, чтобы она упаковала вещи. — Тут она увидела письмо, лежащее на столе. — Мне нужно послать Льюиса и Беви к отцу с новостями. Я хотела послать обоих, чтобы быть уверенной, что письмо будет доставлено, но…
— Такое небольшое расстояние мы можем проехать, не опасаясь банд. Бежавшие будут стараться незаметно добраться до дома. На нас не нападут на дороге, и у меня есть письмо принца на свободный проезд. Новость о смерти Лестера будет бежать впереди нас. Никто не осмелится ослушаться приказа Эдуарда.
* * *
Лошади мчались во весь опор. Они не остановились в Бигфорде, потому что было еще светло, а в трактире битком набито людей. Уже стемнело, когда они достигли Стратфорда, как раз перед закрытием ворот. Проливной дождь смыл кровь с доспехов Альфреда, а так как он был с женой и служанкой, стража не спросила, принимал ли он участие в сражении.