Священник, после ритуального омовения, опахалом изгоняет всех злых духов и несчастия из дома, и произосит надгробные слова. Асэми-сан и другие возлогают на алтарь ветки, украшенные полосками бумаги, вознося при этом молитвы и неслышно хлопая в ладоши. А затем вся комната наполняется тяжелыми испарениями фимиама, который кадят присутствующие под чтение молитв.
Вот поминальная служба подошла к концу, и гроб снимают с алтаря и открывают крышку. Немногочисленные родные и близкие навсегда прощаются с усопшим, кладя цветы, которыми был украшен алтарь, и любимые вещи усопшей в гроб: глиняную миску для риса, палочки, очки, недочитанную книгу.
После закрытия и забивания гроба, шесть мужчин выносят гроб из комнаты и ставят на катафалк. Близкие следуют за машиной в крематорий, неся портрет бабули и поминальную дощечку. А после сожжения Асэми-сан забирает урну с прахом.
Представив все это, парень почувствовал, как сдавливавшее грудь отчаяние понемногу стало отпускать его. Словно вот сейчас он, наконец, простился. Кэзуки поднялся и обошел все комнаты в опустевшем доме. Юноша намеренно не стал включать свет, чтобы наиболее глубоко погрузиться в воспоминания. В каждой комнате чувствовалась заботливая рука Юки Моримото. Бабуля оставалась последним близким родственником Кэзуки. Родители юноши погибли в автокатастрофе, когда тому только исполнилось двенадцать и заботу о мальчике полностью взяла бабуля. А старший брат... его не было уже более десяти лет.
Юноша вздохнул, остановившись напротив комнаты, дверь в которую не решался открыть вот уже больше семнадцати лет. Кэзуки протянул дрогнувшую руку, намереваясь преодолеть этот постоянный кошмар, но мурашки побежали по его спине, а перед взором появилась гнетущая чернота, давившая на сердце и легкие непреодолимым грузом.
Через силу сглотнув, он развернулся и быстро вышел в сад. Наполнив грудь чистым ночным воздухом, юноша прошелся по саду. Только бы не думать о той комнате. Тогда, бабуля, единственная не стала смеяться над ним или, что еще хуже, обвинять в намеренном вранье. А ему ведь было всего-то десять лет! Из-за этой комнаты, и всего, что там случилось, он до самого отъезда из Ниидзимы был изгоем среди ребят. Лишь в старшей школе у него появились друзья.
Сделав круг и остановившись у веранды, он немного подумал и опустился на ступени, облокотившись на руки, Кэзуки стал наслаждаться забытым в гонке большого города чувством единения с природой. Среди приглушенных звуков ночной такой привычной для этого места жизни, гулким эхом раздавалось периодическое «бамс» бамбукового коромысла содзу*, призванного защищать сад от птиц и животных, покушающихся на растения. Этот немелодичный, но такой прекрасный звук вызвал на лице уставшего парня легкую улыбку.
Кэзуки поднялся и подошел к суйкинкуцу*. Он зачерпнул ковшиком из небольшого бассейна немного воды и вылил на камни. Суйкинкуцу наполнил сад нежной мелодией льющейся в кувшин воды. Музыка напоминала звон нескольких колокольчиков, а в душе парня родилось что-то теплое и рвущееся наружу. Перехватило дыхание, и он еще раз пролил воду на камни, чтобы вновь ощутить эти чарующие звуки. Кэзуки помнил, как садовник устанавливал один такой кувшин, зарывая его глубоко в землю. Тогда мальчик мог часами наслаждаться музыкой суйкинкуцу, сидя подле бассейна, особенно в дождливую погоду, спрятавшись под надежной защитой красного зонта, и мечтая о своем будущем. Какие же то были глупые мечты! Разве мог он тогда знать, что из рода останется последним?
Он, как и в давно забытом детстве, опустился на землю, прислонившись спиной к холодному камню бассейна. Кэзуки посмотрел на свои дрожащие руки и сжал кулаки, до боли в пальцах. Надо, наконец, избавится от этой слабости! Он теперь глава рода! Ответственность превыше всего!
Парень поднял голову и устремил свой невидящий взгляд в бездонную черноту неба. Впервые за очень долгий период жизни он позволил мыслям вернуться в то время.
Тогда больше семнадцати лет назад на мацури*, празднике весны, другу старшего брата Кэзуки выпала честь быть носильщиком микоси*. Иори Танака тогда было девятнадцать, как и Ацуси, и он очень хвастался перед братьями Моримото оказанным доверием. Хотя Ацуси и не говорил младшему брату о своих мыслях, но десятилетний Кэзуки догадывался, что тот очень сомневается в правильности выбора священника. Хоть Иори-кун и был другом брата, но его поведение было слишком противоречивым. То он был примерным учеником - лучшим в классе, то дрался на переменах со всеми подряд мальчишками. Очень часто Ацуси попадало за проделки друга, и брат не раз высказывал тому свое недовольство.