– Ему нужно спать – но он не уходит. Я подошла к нему и ласково сказала:
– Ты должен идти спать, Лео.
– Слишком далеко, – пробормотал он.
– Тогда идем ко мне, – я протянула Лео руку и повела за собой в смежную комнату. Пружины соседней кровати протестующе взвизгнули под его весом. Я легла на свою кровать и сосредоточила мысли на Флоре, чтобы даже во сне поддерживать ее.
Наступило утро. Я отослала миссис Чандлер в спальню и продолжила свое бдение. Флора, моя красавица Флора – она вздрагивала и металась, а я вытирала ее горящий лоб и заставляла пить больше воды. Она даже не узнавала меня. Доктор Маттеус показал мне, как протирать рот Флоры глицериновой микстурой, а Лео научил меня еще и промывать ее горло.
– Флора, позволь, я это сделаю, – я обернулась к Лео. – Ей это не нравится.
– Ее горло, нужно поддерживать чистым, Эми. Флора, хорошая девочка, открой рот.
Когда я закончила очистку, Лео сказал:
– А теперь нам нужно посадить ее на горшок. Флора хныкала и вырывалась, было трудно удерживать ее там, но наконец, мы получили то, что хотели.
– Я сам посмотрю, что там, – Лео поднес горшок к лампе. – Кажется, признаков белка нет.
Я не поняла, что это означает, но по интонации догадалась, что новости хорошие, и мысленно вознесла благодарственную молитву.
Доктор Маттеус зашел к нам перед утренним обходом. Я держала Флору, пока он осматривал ее горло и заглядывал в ее уши.
– Никаких признаков улучшения?
– Нет.
– Если ее суставы начнут опухать, зовите меня немедленно. Вы должны следить и измерять, сколько воды она пьет и выделяет, – он обернулся к Лео и что-то сказал, понизив голос. Я не расслышала его слов. Я не хотела их слышать. – К обеду я зайду еще раз, леди Ворминстер.
Лео вернулся к кроватке.
– Эми, если Флора не будет принимать пищу сама, доктор Маттеус велел использовать трубку. Попытайся уговорить ее выпить немного молока. Тебя она послушается.
– Она не узнает меня.
– Узнает.
Я поднесла чашку с молоком к ее губам.
– Флора, выпей немножко. Глотай, Флора, глотай, – медленно, с трудом, она проглотила молоко.
Я измерила ее температуру – 40.5 – затем промыла ее рот и горло. Утешала, успокаивала, ласкала. Снова измерила температуру – 41.
Дважды в день Элен присылала известия о Розе: «Все хорошо». Я возносила благодарственные молитвы за Розу и всем сердцем молила Господа помочь ее сестре. Лео пытался уговорить меня выйти погулять, но я не пошла. Я не хотела разрывать тонкую нить, связывающую меня и Флору. Сейчас она была не толще паутинки, но все еще держалась.
– Скажите, что ей нужен свежий воздух, – сказал он доктору Маттеусу.
– Я не оставлю Флору, – сказала я, даже не оглянувшись.
– Не заставляйте ее, Ворминстер, – тихо сказал доктор Маттеус. – Она никогда не простит вам, если...
Еще день, еще ночь. Борись, Флора, борись, моя милая девочка – борись. И она боролась.
Все мое внимание было сосредоточено на Флоре, но каждый раз, когда я поднимала голову и оглядывалась, то видела замершую фигуру Лео, сгорбившегося на стуле.
Мы с Лео поели в спальне за смежной дверью. Затем он сходил вниз, чтобы помахать Розе в окно со двора.
– С Розой все хорошо, Эми.
– Спасибо. Сходи на прогулку с Неллой, подыши свежим воздухом, – но я знала, что Лео, не пойдет, так же, как и я.
Ночью Лео лежал на соседней кровати, а я дремала, вскакивая с постели всякий раз, услышав стон или хныканье Флоры, и усаживаясь рядом с миссис Чандлер.
– Флора, я здесь. Я здесь, с тобой.
Тишина была еще хуже – если я просыпалась от тишины, страх сжимал мое сердце, и я бегом вбегала в дверь. Миссис Чандлер осторожно уговаривала меня:
– Моя леди, не мучайте себя. Если понадобится, я позову вас, – и я заставляла себя уйти и снова лечь спать.
Тихий голос спрашивал меня с соседней постели:
– Как она?
– Без изменений.
Страх ледяной рукой держал мое сердце, но я отбрасывала его прочь. Страх истончал нить, поддерживающую жизнь моей дочери, – а она и так уже была натянута до предела.
Глава тридцать седьмая
На четвертый день после обеда я измерила температуру Флоры – и она оказалась ниже на полградуса. Не поверив своим глазам, я показала градусник Лео и поняла по его лицу, что разглядела шкалу правильно. Радуясь, как дети, мы сказали об этом доктору Маттеусу, но его лицо по-прежнему осталось мрачным:
– Возможно, но нужно еще подождать и посмотреть. Миссис Чандлер, придя на ночное дежурство, сказала:
– Кажется, ей немного полегче, моя леди.
Однако было еще рано надеяться. Этой ночью я спала крепче и проснулась в первый раз, когда было уже далеко за полночь. Я побежала в соседнюю комнату и прислушалась к дыханию Флоры – оно было спокойнее, ровнее.
Миссис Чандлер встретила меня улыбкой.
– Сегодня она спит спокойнее, моя леди.
Я остановилась, глядя на Флору. Даже при тусклом свете занавешенной лампы было заметно, что сыпь на ее шее уже не такая ярко-красная.
– Кажется, она пошла на улучшение, – прошептала миссис Чандлер.
Подняв голову, я увидела, что у другого края кроватки стоит Лео – он последовал сюда за мной. На мгновение наши глаза встретились, а затем мы снова взглянули вниз, на дочь. Никто из нас еще не смел надеяться.
– Вам лучше бы лечь и поспать, мой лорд, моя леди, – настояла миссис Чандлер. – Вам нужно беречь силы.
Мы вернулись в другую комнату, каждый лег на свою кровать. На заре я проснулась и снова прокралась в комнату к дочке. По выражению лица миссис Чандлер я поняла, что все хорошо.
– Я только что мерила ей температуру, моя леди. Она упала на два градуса, по сравнению со вчерашней. А эта сыпь исчезает – кризис миновал.
Я стояла, глядя на Флору, меня трясло от облегчения. Затем я повернулась и побежала обратно в спальню.
– Лео, Лео...
– Что с ней! – вскрикнул он, мгновенно проснувшись.
– Ей лучше, ей лучше! – он начал вздрагивать крупной судорожной дрожью. – Лео, это правда – ей лучше! – повторила я. Мои ноги подкосились, я опустилась на кровать рядом с ним. Лео потянулся ко мне, мы обнялись и заплакали в объятиях друг друга.
Наконец мы отстранились друг от друга, я встала и подала Лео руку.
– Идем, поглядим на нее. Сыпь уже исчезает.
Мы стояли у кроватки, держась за руки, и смотрели на наше спящее дитя.
– Ее, шея уже не такая распухшая.
– Она уже перестала все время беспокойно возиться.
– Видишь, ее дыхание стало спокойнее.
– Я уверен, что пульс стал ровнее.
В конце концов миссис, Чандлер отправила нас прочь.
– Здесь не нужны три сиделки. Идите и ложитесь в постель до завтрака.
Однако, в спальне я повернулась к Лео.
– Я, кажется, больше не засну.
– Я тоже.
Я выглянула в окно.
– Уже светает.
– Давай, Эми, сходим в наш розовый парк.
Последние четыре дня, Лео не одевался как должно. Теперь я подала ему пиджак, помогла просунуть в рукав здоровую руку и накинула другую половину пиджака поверх лубка. Лео ждал снаружи, пока я переодевалась в свежую одежду. Мы спустились по лестнице, прошли через конюшенный двор, где могли увидеть окно гостевой комнаты миссис Тайсон. Света там не было – Элен, Роза и Дора пока еще спали. Повернув назад, мы миновали фасад дома, и пошли в розовый парк.
Мы не разговаривали, а просто шли рядом в это тихое раннее утро, в окружении цветов и запахов роз. Сегодня красный цвет лепестков был глубже, розовый ярче, а белый чище, словно каждая роза в саду приветствовала нас и разделяла нашу благодарность Господу.
Когда мы подошли к розе «Крестед Мосс», я задержалась около пухлых розовых бутонов. Это была одна из любимых роз Флоры. Дочка всегда останавливалась здесь и требовала отыскать бутоны, находящиеся в той фазе цветения, когда мохнатые чашелистики были похожи на крохотные петушиные гребешки, а розовые язычки лепестков выглядывали из них словно рожицы. Сейчас я нашла такой бутон и погладила его мохнатую одежку, затем поднесла пальцы к носу и вдохнула яблочный запах – как это делала Флора. Лео стоял и смотрел на меня, как, наверное, часто смотрел на нее.