— Правда?! — восторженно выдохнул Рыжик.
— А те деньги… — начала было Элена.
— Рыжик их честно заработал, слово Декри, — веско заявил Жан. — Он ведь скоро поедет?
— В апреле, если кто не прибьёт. Может хоть в Валансе из него человека сделают?
— Эжен… — Катрин протяжно зевнула.
— Покормите ребёнка, — велел женщине Жан, — а то заснёт на ходу. Это вам за ночлег. — Подросток достал кошелёк. Три серебряных су перекочевали в кармашек на платье.
— Идёмте, высокочтимая.
— Не-е, я с Лохматиком, — девочка пристроила щенка поудобнее. — Он со мной кушать будет.
Улыбающаяся Элена вывела полусонную благородную из гостиной.
— А теперь — мужской разговор, — зашептал Жан.
— Как из города выбраться? — догадался Рыжик.
— Верно.
— Здесь особо и думать нечего. Мы поднимемся до зари — растолкать бы Катрин — и отправимся к Одинокой Башне. На рассвете из города отбывает небольшой караван, там приказчиком мой племянник. Я по праву старшего родственника… — Паоло приосанился. — Не улыбайтесь, Эжен, я не виноват, что попозже родился! Но подмазать всё же придётся.
— Сколько?
— Трёх реалов должно хватить, я себе гроша не возьму, — с достоинством заявил Рыжик. — Пусть прекрасная Катрин благословит наш дом, сестрёнка очень обрадуется. Выпорет, конечно, чтобы больше никуда не совался, но хоть маме не скажет.
— Это можно. — Жан с улыбкой кивнул. — Значит все пять.
— Хорошо быть родичем герцога. А теперь — самое трудное, — маленький Паоло почесал в затылке.
— Что?! — подросток напрягся.
— Ума не приложу, как заставить Катрин снять новёхонький плащик. Тот, с золотистой белочкой. Вы не знаете? И я не знаю, вот незадача. Юные девицы, они… —.
Рыжик развёл руками. — Шлёпать по-моему не годится, как-никак предсказательница.
Дубовые рощи мало-помалу сменились кленовым редколесьем. На сей раз похоже надолго. Благородный Эжен зевнул.
Жан в потрёпанной дорожной накидке — позаимствовал у обозного мальчишки — привалился к плечу возницы.
— Вы бы может, легли? — без особой надежды предложил обозник.
— М-м-м… — подросток покачал головой и вновь погрузился в расслабляющую дремоту, если что — возница придержит, не в первый раз.
Впереди послышался треск, забористые проклятия и тревожное ржание. Обоз приостановился. Жан кое-как разлепил глаза.
— Сэкономили называется! — рослый чернобородый детина от души пнул разлетевшееся колесо. Говорил я кое-кому, и колёсник брался подправить, но меня, как водится, не послушали!
— Не разоряйся, Шарло, — бросил плотный рыжеватый крепыш с медальоном приказчика поверх кольчуги. — Что у нас запасных не имеется?
— Всё равно обидно, Бернардо…
— Видишь, благородного растревожил, дубина и есть дубина!
— Я… это… — чернобородый опасливо покосился на Жана.
— Помолчи, пока не влепил.
Жан не без труда спрыгнул с телеги — руки-ноги как ватные — и с достоинством под ошёл к Бернардо.
— Будем считать это знаком, — подытожил мальчик. — Сколько уже от Лаона?
— Часа четыре, высокочтимый, да нет, пожалуй, поменьше, — прикинул племянник Паоло. — Вы толком и не соснули, не то что прекрасная Катрин.
— Как она?
— Дрыхнет без задних ног, только разметалась немного. Я её плащом по новой укрыл.
— Ага. — Жан живо устремился к фургону, и заглянул внутрь. Даниэль и впрямь мирно посапывала, благо сена достаточно, что с ребёнка возьмёшь. И подушку для предсказательницы сразу нашли, и плащами пожертвовали, а красавица нос задрала, она это умеет. Рядом сумка с платьями, хвала Создательнице, бросать не пришлось.
— Разбудить? — почтительно вопросил Бернардо.
— Жаль ребёнка, если по-честному.
— Да, разоспалась. Разрешите, я по-простому, хоть хныкать не станет. А то дядя меня убьёт, — усмехнулся племянник Паоло.
Бернардо подхватил девчушку на руки и под завистливыми взглядами обозников обошёл фургон.
— Эже-ен… — волшебница приоткрыла глаза. — Ой, что…
— Здесь я, здесь, — Жан схватил девчонку за руку. — Довольно с тебя, Бернардо, хорошего понемножку.
— Как обычно, — вздохнул Бернардо и поставил предсказательницу на дорогу.
— Спасибо, — лукаво улыбнулась девица, — та-а-ак меня ещё не будили. Эжен, миленький, ты не намекнёшь своему сеньору? Чтобы Шарль меня, как Бернардо сейчас… — Даниэль выразительно вздохнула и блаженно зажмурилась. — Не отмалчивайтесь, кузен.
— Всё о том же…
— Тебе не понять!
— Храни Создательница… — Жан передал приказчику кошелёк. — Здесь пять тяжелых картахенских реалов.