Майк все голову ломал. Почему так? Что ее так гнетет? И только через год или около того Каролина, начав доверять своему куратору рассказала банальную в наше время историю. Ее родители поженились не от великой любви, скорее по молодости и глупости. У них родилась дочь. А потом они развелись. Но вскоре, учтя старые ошибки, завели новые счастливые семьи. Маленькая Каро разрывалась между своими самыми близкими людьми, которые тянули ее в разные стороны, настраивая друг против друга. Правда, развлекались они этим не долго. Всего пару лет. Потом и у ее мамы, и у ее папы родились другие дети и им обоим стало не до первенца-подростка.
- Известно не так уж много, - со вздохом ответил полковник. - Связь в парке заблокирована. Но наши ребята как-то смогли прорваться. Даже с полицией связались. Так что сейчас они активно помогают готовит штурм. Его начало, как мне кажется затягивать не станут. Повторения трагедии Андорского театра не желает никто. Но тогда был шанс решить все миром. Поэтому они все медлили, пытались договориться. Все же там были дети.
- И пока эти недоумки надеялись на чудо, всех детей просто расстреляли, - зло напомнил Вадим.
- Нас там не было и судить их мы не можем.
- Да, конечно, - саркастично отозвался майор. - Вам известно еще что-нибудь?
- Пока что все наши курсанты живы. Мне обещали сообщить, когда это изменится.
- Когда, а не если? - уточнил Вадим, бросив на своего начальника злой взгляд. - То есть эти сволочи уже заранее похоронили наших детей?! И на то, что они выживут уже никто и не надеется?
- Надежда есть всегда. Но... присядь, Вадим.
- Зачем?
- Я прошу тебя.
- Нет. - Аверин упрямо мотнул головой. - Говорите. Что-то с Дианой? Она ранена?
- На площади Поющих Фонтанов развернут большой голо-экран, - заговорил полковник, стараясь не встречаться глазами со своими подчиненными. - В основном на нем транслировалась реклама парка, сообщалось об акциях и театрализованных представлениях. Сейчас он показывает малую сцену на которой стоят двенадцать заложников. Диана стоит среди тех, кого террористы начнут расстреливать в первую очередь. И даже если штурм начнут прямо сейчас, шансы спасти ее и тех, кто рядом с ней, минимальны. Мне тяжело говорить такое. Но, Вадим, ты должен быть готов и к такому исходу.
- Она выживет!
- Нам всем очень бы этого хотелось.
- Она выживет! Я знаю. Моя Дана просто не может... не имеет права умереть.
ГЛАВА 4
Видя, как Диана занимает место, малолетней блондинки в зеленой курточке, Александр Польский зажмурился. Сделать он ничего не мог. Не успеет, даже если бросится бежать. Слишком далеко он от нее находится. И Андерс, как на зло отвлекся на дебошира.
Дура! Какая же она дура! Это было первой его мыслью. Второй стала: «Довели».
А ведь и, правда, довели. Причем, не столько сейчас, сколько вообще. Ведь как нервы ей потрепала эта история с Авериным. Или вчерашний инцидент. Но и, конечно, слова того осла при погонах тоже свою роль сыграли.
И сам он свою веточку в костер, на котором должна была неминуемо сгореть своенравная девчонка, бросил. Нервировал. Преследовал практически. До того, как у них с куратором все закрутилось.
Да, это не в серьез было. Зла он ей, конечно, не желал. Диана ему нравилась. На самом деле нравилась. Хотя ни о любви, ни даже о влюбленности речи не шло. Но эта девушка была для него... кем? Вызовом? Противником? Нет. Как это ни странно, она приходилась ему, почти что другом. Польский ее уважал. Подчас даже восхищался ее силой и стойкостью. Ему хотелось разговаривать с ней. Быть рядом.
И не надо все опошлять. Человек, с которым можно вместе помолчать и не испытывать при этом чувства неловкости, подчас стоит дороже красивой куклы в твоей постели. С Даной легко хотя бы потому, что ей не было свойственно терпеть чью-либо компанию. Если ей нравится человек или общение с ним, она с радостью выкроит время для общения. Если же нет - просто уйдет, объявив: «У меня много дел».
Ну, уж врагами они не были точно. Конечно, в самом начале их общения между ними возникло некоторое недопонимание. Но сейчас это в прошлом.
Дана всегда смеялась в ответ на его подколки, пропуская их словно бы сквозь себя. А иногда отвечала. Причем, так, что у него потом весь остаток дня горели уши. Или все это было игрой? И она таким образом пыталась защититься от него, сделать вид, что ее совершенно не трогают жалкие потуги однокурсника задеть всегда такую сдержанную и собранную старшину?