-- Точно. Он самый. А чего ты на меня так укоризненно смотришь? Мне не нравится чувствовать себя обезьянкой в цирке. А именно так на меня смотрели все младшеклассники. Но это еще ничего. Они шумели. Мне же нужно было в спокойной обстановке посмотреть на ребят, которые, по словам Даны, имеют некоторые способности. И, вообще, чем ты недоволен? Твои дети заняты условно полезным делом -- с классической литературой знакомятся. Иначе как они смогут придумать не просто какое-то платье, пусть и красивое, а именно сценический костюм? Никак.
-- Да, нет. Все в порядке. Не обращайтесь внимания. Сегодня выдался тяжелый день, а еще даже не вечер. Я знал, что воспитанники Этой конкретной Миссии Милосердия особо никому не были нужны. Но закон... закон их защищать должен.
Диана скривилась. Какой закон? Какая справедливость? В этом мире, подобным вещам место находится далеко не всегда.
-- А тут еще вы... танцуете. Она - ладно. На ее здравомыслии я давно крест поставил. Но ты то мог догадаться, что ей не стоит сейчас переутомляться.
-- Ничего же не случилось. Я ее поймал.
-- То есть мы ждем, когда что-то случится?! Она, вообще, не должна была падать!
-- Все было под контролем. А не танцевать ей было сейчас гораздо опаснее, чем даже пару раз упасть. Но если хочешь, чтобы она снова скатилась в тяжелую депрессию - пожалуйста. Запрещай ей все. Свяжи по рукам и ногам. Стребуй обещания не танцевать.
Дана смотрела на мужчин широко распахнутыми глазами, явно не понимая, почему они завелись. Эта вспышка ее то ли напугала, то ли просто привела в замешательство.
-- Остыньте оба, -- холодно и жестко произнесла Катрина. - Рудольф, я понимаю, что ты пытаешься защищать свою «Малышку Вирэн» от мужа-тирана. Но сейчас прав Вадим. Диана еще не совсем оправилась от травмы. Это раз. И она беременна. Это два. Он имеет право беспокоиться. А теперь ты, старый друг. У танийцев весьма специфическое воспитание. Их с детства приучали к сверх нагрузкам, заставляли работать даже не на пределе, а за пределами своих возможностей. Если после занятия в классе или репетиции не трясутся руки, не подкашиваются ноги и не темнеет в глазах - время потрачено зря. Для них беречь себя - это заниматься два часа вместо четырех, а не лежать в постели, коротая время за просмотром сериалов. Но ты знал, на ком женишься.
Женщина несколько нервным движением промокнула губы белоснежной салфеткой и бросила ее на стол. Встала и грациозной походкой направилась к выходу. Ее спутникам ничего не оставалось, как молча последовать за ней.
Правда, уже через пару минут Дана и Рудольф заговорили о каких-то не совсем понятных Вадиму кодах, девлюпе, гранд батманах и релеве. От нечего делать, мужчина прислушивался к воодушевленному щебетанию жены и даже пытался вникнуть в суть беседы. Но неожиданно его привлек звонкий детский голосок:
-- И дорисуй еще пожалуйста красно-черную кайму к подолу юбки. - говорила первоклассница Лаура, которая буквально вчера, играя в футбол, неудачно упала и сломала правую руку. Сейчас девочка гордо щеголяла регенерационным фиксатором ядовито-розового цвета. -- Только тоненькую. А туфельки нужно сделать ярко алыми, как кровь. Нужно же сделать акцент на том, что ей больно даже ходить. И несколько жемчужинок в волосы добавь. Да, вот так. Ты самый-самый лучший.
-- Да, ладно, -- рассеянно отозвался Эдгар, сидящий на каменных ступенях главного входа Миссии Милосердия Святой Елены. На коленях у него лежал альбом. Рядом раскрытый пенал с пастельными мелками. Мечтательная полуулыбка. Сияющие фиалковые глаза. Растрепанные светлые волосы.
Все это было так привычно - почти обыденно. Эд всегда рисовал. До и после занятий. На переменах. Вадим ни разу не видел его за другим занятием. Мужчина почувствовал укол совести. Ведь за все то время, что он руководит этим забытым богом учебным заведением, у него не нашлось минуты, чтобы просто заглянуть в толстый альбом подростка. Поэтому он вместо того, чтобы продолжать следовать за двумя служителями Терпсихоры, резко развернулся и стремительно пересек расстояние, разделяющее его и ребят.
--Добрый день, -- сказал мужчина дружелюбно.
Дети, до этого не замечавшие его, подскочили на ноги и хором ответили:
-- Добрый день, господин директор.
-- Можно? - Вадим кивнул в сторону альбома, и дождавшись нерешительного кивка Эдгара, подался вперед. И обомлел.
С сероватого листа бумаги на него смотрела Диана, одетая в платье из темно-зеленого кружева. Пышная юбка чуть ниже колена с удивительно уместным черно-красным кантом. Алые туфельки с ремешком были простоваты, но взгляд на них действительно цеплялся. Русые, с золотистым отливом волосы уложены вокруг головы короной в которой поблескивают маленькие жемчужинки.