-- Я предлагаю вам обсудить данный вопрос в моем кабинете.
-- Нечего здесь обсуждать. Есть решение комиссии фонда социального благополучия. Передать Анастасию Эшер матери вы обязаны. А чинить препятствия не имеете никакого права.
Вадим стиснул зубы. Чтобы не рявкнуть на эту формалистку как следует в присутствии детей. Права он видите ли не имеет. А даже если и так, ребята из адвокатской конторы что-нибудь придумают. Не зря же он им деньги платит. Только Настю эти бездушные твари не получат.
-- Я прошу вас проследовать в мой кабинет. Нам необходимо обсудить данный вопрос в более спокойной обстановке. Буду рад предложить вам чай или кофе. Пока мы ждем моего адвоката.
-- Боже! Зачем эти сложности?
-- Вам не понять.
-- От чего же?
-- Для этого нужно иметь честь, совесть и сострадание. Но каждому свое. Вы, думаю, наделены другими качествами. Такими, как исполнительность. И прошу прощения. Мне нужна буквально минута, чтобы решить пару вопросов. После я буду в полном вашем распоряжении. -- Вадим натянуто улыбнулся и сквозь зубы спросил у подскочивших к нему Насти и Дара. -- Откуда у нас кот?
Но ответила ему вторая дама из социальной службы -- та, что была в брючном костюме.
-- Эти, с позволения сказать, дети украли животное. Видимо, их преступные наклонности совершенно неискоренимы.
-- Мы его не украли! -- громко возмутилась Молли. -- Мы спасли Мистера Арчибальда! Его хотели усыпить. Госпожа Лингрен умерла. Она была хорошая, добрая. Нас всех на Рождество имбирный печеньем угощала. И она Мистера Арчибальда очень любила. А ее племянник, которому ее домик в наследство достался сказал, что сегодня же его отвезет на усыпление.
-- Это его право, -- отмахнулась чиновница. -- Делать со своей собственностью то, что он пожелает. Офицер, пока мы будем обсуждать с господином директором вопрос передачи его бывшей воспитанницы матери, верните животное владельцу. Прошу вас. Разумеется, мы выступили свидетелями, если он решит подать иск и привлечь к ответственности виновных.
-- Но как же так? -- всхлипнула Молли. -- Его же убьют. Просто потому, что он не понравился новому хозяину дома. Я его не отдам.
-- Право собственности необходимо уважать.
-- Но он же не просто собственность. Он живой. И все понимает. Все чувствует. Он так любить умеет, как вам и не снилось!
Девочка уже рыдала. А вслед за ней начали хлопать носами и все остальные малыши, находящиеся в зале.
-- Я разберусь, -- выступила вперед Дана, нежно коснувшись плеча мужа, стараясь успокоить и поддержать. -- Мы, безусловно, ценим участие этих добросердечных дам в судьбе кота, но у них есть и более важные дела. А мы сейчас пойдем к наследнику госпожи Лингрен. Пообщаемся. И, успокойтесь все. Пушистика я в обиду не дам. Он, конечно, страшненький, но мне нравится. -- Дана забрала животное у девочки и мягко улыбнулась, а потом скомандовала. -- Дети, быстро на обед. Срывать данное мероприятие нельзя ни в коем случае. Иначе повара обходятся и неделю будут подавать на завтрак горелую овсянку. Ладно. Я пошла. Сеять прекрасное, доброе, вечное. Пробуждать совесть, реанимировать сострадание. Короче, буду учить одного господина любить природу в лице братьев наших меньших.
Кое-кто из ребят неуверенно хихикнул. Не сказать, что всех отпустило, но градус общего напряжения явно понизился.
-- Ильдар, проводи, -- попросил Вадим, кивая в сторону двери, а после этого на Настю очень выразительно посмотрел. Мальчишка дураком не был и намек руководства понял и у выхода оказался даже раньше Дианы, мягко увлекая за собой одноклассницу.
Небольшой коттедж, в котором раньше жила госпожа Лингрен располагался почти в километре от Миссии Милосердия. Здраво оценив свои возможности, Дана вручила кота Насте, а сама взяла под руку Ильдара. Последнее парня явно смутило, но данный факт она проигнорировала. Ходить по таким дорожкам на каблуках и без опоры в виде сильного мужского плеча могут себе позволить многие, но не женщины на восьмом месяце беременности.
На дверной звонок новый хозяин коттеджа довольно долго не откликался. Но решительности юной госпоже Авериной было не занимать. И через десять минут дверь медленно распахнулась и на порог вышел молодой мужчина, которого можно было охарактеризовать только, как жертву моды и пластической хирургии. Перед ними стоял эльф. Как их описывают в сказках или показывают в фильмах. Остроухий. С платиновыми волосами, заплетенными в причудливую косу. И прочими атрибутами в виде модифицированного тела и слишком идеальных черт лица.