— Ладно, не смейтесь. Аварийный передатчик?
— Он, вероятно, вышел из строя. Никаких сигналов от него не поступало.
— Вы пробовали связаться с полицией, с госпиталями?
Фрэнки подняла руки.
— Меня возмущает ваша дерзость. Я знаю о вас не больше, чем о человеке, свалившемся с луны. И вы знаете обо мне не больше. Как вам пришла в голову мысль, что я не могу найти собственного отца?
— Успокойтесь, деточка. Я просто пытаюсь помочь.
Она уперлась руками в бока, стараясь выглядеть уверенной и независимой.
— Я не нуждаюсь в вашей помощи. Я сама могу позаботиться о себе, и я найду своего отца.
— Мне не казалось, что вы нуждаетесь в помощи, я просто предложил свою помощь.
— Зачем вам это нужно? — спросила она, и в голосе ее опять послышалось подозрение.
— Нет ничего плохого в том, что люди помогают друг другу.
— Вы не помогаете мне. Вы считаете, что меня надо спасать, как какую-то глупую девицу, попавшую в беду. Нет, меня не надо спасать.
— Боже, кто-то действительно вас очень сильно обидел. Но позвольте мне сказать вам, что не все мужчины подонки.
Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату вошел Том:
— Фрэнки, возьмите трубку.
— В чем дело? — спросила она.
— Это полицейские, они хотят говорить с вами.
Джаред молча стоял рядом с Томом, глядя на разговаривающую по телефону Фрэнки. Когда она закончила разговор, все краски исчезли с ее лица.
— Они обнаружили самолет отца. В Канаде, вблизи города Брэдфорд.
— А ваш отец, что с ним? — спросил Джаред.
— Его не оказалось возле самолета.
Хотя выражение лица у нее не изменилось и в голосе не слышно было никаких эмоций, Джаред подозревал, что внутри у нее все похолодело. Переминаясь с ноги на ногу, Том почесал бровь и тихо сказал:
— Все-таки это какая-то информация, Фрэнки.
В комнату вошла Саманта и еще несколько сотрудников. Джаред прислонился к стене в углу комнаты, слушая, как Фрэнки рассказывала им новости.
— Мы все желаем добра вашему отцу, Фрэнки, — сказала Саманта.
— Спасибо. Увидимся с вами завтра, — сказала Фрэнки и, когда последний из сотрудников вышел, добавила: — И с вами тоже, Джаред. На сегодня вашей помощи с меня больше чем достаточно.
— Вы правы. Моя помощь нужна вам меньше, чем чья-нибудь другая, — сказал Джаред. — До завтра.
Махнув ему рукой на прощание, она задумалась, пытаясь понять, что он имел в виду. Но чувствовала себя настолько усталой, что не было сил шевелить мозгами.
То, что сотрудники беспокоились об отце, согревало ей душу, но сердце было заполнено печалью. Чувство беспомощности убивало ее. А в памяти всплывали нерадостные картины детства.
«Фрэнки, ты опять плачешь? Ты что, совсем маленькая? Прекрати сейчас же этот глупый крик! Твоя мать уже на небесах, она там счастлива. Если ты не прекратишь орать, я тебя нашлепаю…» — слышались голоса.
Она резко тряхнула головой, стараясь избавиться от воспоминаний.
— Фрэнки, с вами все в порядке?
Открыв глаза, она увидела Тома, склонившегося над столом и смотревшего на нее вопросительным взглядом.
— Том, я и не заметила, как вы вошли. Спасибо, у меня все в порядке.
Она выпрямилась и начала разбирать карандаши у себя на столе. Том ободряюще улыбнулся:
— Не беспокойтесь, все уладится. Они найдут вашего отца. С ним, надеюсь, ничего не случилось.
— Я тоже на это надеюсь, — сказала она. Ах, если бы это оказалось правдой!
— Да, я совсем забыл, это письмо для вас. Без обратного адреса, — добавил Том и передал ей конверт. — Увидимся утром.
— Спокойной ночи, Том.
Фрэнки осторожно открыла конверт и вытащила оттуда перышко и записку. В ней было написано: «Вы знали, что вашего отца во Вьетнаме называли ястребом?»
Ей стало страшно. Ноги ее дрожали, пустота в офисе и в огромном ангаре угнетала, она чувствовала себя невероятно одинокой.
Черные буквы на белой бумаге казались ей угрожающими, когда она вертела перышко между пальцами. Записка, безусловно, была от Стэнли, но что он хотел этим сказать? Ясно, что в его визите с ястребом был какой-то глубокий смысл. Как он сказал? Что он теперь владеет ястребом с подрезанными крыльями. Ею овладела паника, когда она отчаянно пыталась уловить смысл присланной записки.
Фрэнки постаралась погасить страх и печаль, нахлынувшие на нее. Страх потерять отца вызывал в памяти воспоминания, о которых она хотела забыть и надеялась, что они никогда не вернутся.
Ей опять слышались голоса:
«— Фрэнки, ты должна делать то, что я тебе говорю. Я сказала, что в этом платье нельзя играть.