— Предполагаю, ты спрашиваешь об этом? Белая статуэтка из фаянса, принадлежавшая старинной династии Ви. Бронзовая ваза эры Трех королей начала седьмого века. Ящичек из лепестков лотоса начала тринадцатого века.
— Ты хорошо знаешь корейское искусство, — язвительно заметил он.
— Я могу все объяснить, — сказала она, доставая две кружки из буфета. — Ты хочешь, чтобы этот омлет сгорел окончательно?
— Проклятие! — Джаред схватил тряпку и спас омлет.
— Садись, — сказала она. — У меня не очень много времени.
— Ты понимаешь, что это краденые предметы искусства? Они принадлежат Корее. — Он смотрел на еду, но аппетит совершенно пропал.
— Все так, как ты говоришь. Кто-то захотел меня подставить. Я обнаружила эти предметы в ящике, на котором было написано, что это части от компьютеров. Это случилось, когда тебя тут не было. — Она отпила глоток кофе и не сводила с него глаз.
Он пытался понять выражение ее лица, но оно было совершенно непроницаемым.
— Удалось проследить, откуда пришел груз?
— Я пыталась, но тот, кто это сделал, умело замел следы.
Джаред тыкал вилкой в омлет, опасаясь делать преждевременные выводы. Она уловила его подозрения, и это теперь разделяло их. Он через стол протянул к ней руку.
Фрэнки прикрыла глаза и вздохнула.
— Я понимаю, как это выглядит для агента ФБР, Джаред.
— Бывшего агента, — поправил он. — Когда ты собиралась рассказать мне об этом?
— Слушай, это не твоя война. — Она вырвала свою руку, собрала грязные тарелки и отнесла их в раковину.
Он резко вскочил.
— Нет, это моя война. И я не собираюсь устраняться от ответственности, как я поступил с Филиппом.
Фрэнки резко повернулась к нему лицом, глаза ее сверкали.
— Это совсем другое. Твой брат сделал свой выбор. Он пострадал, но ты не мог его защитить.
— Я могу помочь тебе, Фрэнки.
— Мне не нужна твоя помощь. — Она закрыла уши руками. — Я сама справляюсь. Всегда.
— Не отталкивай меня, Фрэнки. Я не хочу, чтобы ты оставалась в одиночестве, я хочу быть с тобой.
Обеими руками Джаред повернул ее лицо к себе. Остекленевшие темные глаза смотрели на него.
— Не говори так, ты не знаешь меня! — Она вырвалась из его рук и свалилась на пол, как тряпичная кукла.
Став на колени, он обнял дрожащее тело.
— Все в порядке, милая.
— Нет, не все в порядке, — протестовала девушка. — Он говорил, что я дразнила его. Он говорил, что я флиртовала с ним.
— О чем ты, детка?
— Ты не можешь приблизиться слишком близко, потому что тогда ты все узнаешь.
— Все хорошо, — не переставал он успокаивать ее.
— Нет, нет! Все плохо. Мне было шесть лет, и я не хотела, чтобы он опять меня бил.
У Джареда сердце ушло в пятки.
— О, Фрэнки, милая! — Он крепче обнял ее дрожащие плечи.
— Мой приемный отец говорил, что я этого хотела, что я флиртовала с ним. Не думаю, что я того действительно хотела. Но я лежала тихо и никогда не кричала. Я ждала, пока он кончит и отпустит меня. А моя приемная мать говорила, что я приставала к нему. Мне жаль, если я что-то не то делала. — Голос ее был спокойным и тихим.
— Ты не делала ничего плохого.
— Я не думаю, что я дразнила его. Действительно не думаю. Никогда.
— Но ведь ты была только ребенком. Ты не сделала ничего плохого, — повторил Джаред, проглотив образовавшийся в горле комок. — Этот секрет мучил тебя все годы, да?
— Я просто не могла говорить об этом, — произнесла она, и ее губы задрожали.
— Ты прятала эту боль с тех пор, как была ребенком? — Он понимал, что выяснение истины всегда помогает, но злость кипела у него внутри. Каким надо быть извергом, чтобы причинить такие страдания ребенку!
— Пока я не говорила об этом, казалось, что этого вовсе и не было.
— Но теперь ты гораздо сильнее. Я рядом, Фрэнки.
Слезы потекли у нее по щекам. В самых сложных ситуациях, в которых они оказывались, он никогда не видел ее слез. Сегодня она плакала впервые. Может быть, теперь ей станет легче.
Положив голову ему на плечо, Фрэнки тихо всхлипывала, переживая годы, заполненные невероятным стыдом. Сердце разрывалось при мысли об ужасной несправедливости, покалечившей ее жизнь. Но сейчас нужно было жить настоящим, а не прошлым.
— Я не знаю, как жить дальше, Джаред.
— День за днем — и мы выкарабкаемся.
Ситуация казалась хрупкой, как хрусталь. Он чувствовал, что, если будет давить слишком сильно, она убежит и спрячется.
— Мне страшно.
Она прижала свою темную головку к его плечу, и Джаред почувствовал на коже влагу.