― Ладно, давай приступим к делу. Ты уверен, что здесь безопасно находиться днем?
― Вполне. ― Строители позаботились о том, чтобы солнечный свет не попадал на манеж.
Сейчас я как никогда восхищаюсь способностью Райана скрывать свои эмоции за маской спокойствия. Глядя на его холодное, слегка скучающее выражение лица, вы и не подумаете о тех темных планах, которые он, Бастен и я замышляли последние несколько дней.
И все же, когда Райан в знак приветствия целует мои костяшки пальцев, в его подведенных глазах появляется легкое сомнение.
К счастью, внимание Берольта приковано к карманным часам, которые он засовывает в карман жилета. Он разглядывает меня с ног до головы, как лошадь на аукционе.
― Ну что, девочка? У меня мало времени. Покажи мне чего ты достигла.
Моя улыбка становится язвительной, когда я поворачиваюсь.
― Конечно, милорд.
Я открываю дверь конюшни, выпуская запах соломы и ячменя, и послушно отступаю назад, чтобы Райан и Берольт могли пройти.
Язык Райана тревожно высовывается, когда он проходит мимо меня, но когда он встречается взглядом с отцом, на его лице снова появляется скучающее высокомерие.
― Сабина, выведи Торра.
Пока я иду к стойлам Мист и Торра, мое сердце стучит о ребра, как разбитый колокол. Когда Мист видит, как дрожат мои руки на защелке, она тихонько ржет.
Она выходит из стойла и тыкается мне в плечо.
От тебя пахнет страхом, Сабина.
Я на мгновение прижимаюсь к ней лбом и закрываю глаза, чтобы вдохнуть ее знакомый запах.
Сегодня мне не помешало бы немного твоей храбрости.
Ты принесла корзинку, чтобы положить ее? ― Спрашивает она с готовностью.
Нежный смех смягчает мою грудь, когда я отступаю назад, чтобы погладить бархатную шерсть вокруг ее носа.
Нет. Я такая глупая.
У стойла Торра меня пробирает дрожь. Даже спустя столько времени невозможно быть готовой к встрече с ним. Привкус железа на языке. Пар, вырывающийся с каждым его выдохом. Его таинственные черные глаза с красным блеском.
Торр, ― говорю я, отпирая пять из шести засовов его стойла и застыв у последнего. ― Сегодня мне нужно, чтобы ты доверился мне. Даже если я обращусь к тебе со странной просьбой.
Твои просьбы никогда не бывают странными, маленькая фея. Ты не представляешь, что я сделал за столетия своей жизни.
Справедливое замечание, думаю я про себя, вспоминая фантастические и жестокие истории из «Книги бессмертных».
Я сажусь на Мист, и мы переходим в медленный галоп вокруг манежа, а Торр следует за нами. Когда мы скачем мимо Райана и Берольта, я вижу, как Райан объясняет Берольту механику того, как я использую Мист, чтобы взобраться на Торра, и наши планы по созданию седла с выдвижным дополнительным стременем, чтобы в будущем я могла садиться на него сразу.
― Как король, ― возражает Берольт, ― это ты должен управлять единорогом.
― Конечно. ― Райан опирается сапогом на нижнюю опору ограждения манежа. ― Естественно, это и есть конечная цель тренировок.
Кровь в моих жилах закипает. Какая наглость со стороны лорда Берольта. Лгать в лицо своему сыну. Думать, что однажды, украв трон, он сможет сам оседлать Торра. Как будто это норовистое создание когда-нибудь позволит этой старой, костлявой заднице сесть на его великолепную спину.
Торр, сейчас я прыгну на тебя.
Когда я встаю на спину Мист, мои ноги слегка дрожат. Я уже развила свое равновесие и, думаю, при желании могла бы стоять на ее спине даже при галопе. И все же под пристальным взглядом Берольта моя нога соскальзывает, когда я ступаю на спину Торра, но я справляюсь и опускаюсь в сидячее положение.
Спокойно, ― напоминаю я и ему, и себе.
Пытаясь успокоить свое сердце, я говорю Мист:
Отстань от нас. Оставайся на краю ринга.
На обычных тренировках мы так не делаем, и Мист в замешательстве вскидывает голову.
Но я…
Пожалуйста, Мист.
Она тихонько ржет в знак протеста, но замедляет шаг, когда я устремляю Торра в галоп. Ветер остужает мои пылающие щеки, скорость и адреналин странно успокаивают, совпадая с моим бешено колотящимся сердцем.
Над головой слабо стонет железная черепица, и это может быть просто ветер.
Не смотри вверх, ― приказываю я себе. ― Не давай Берольту никаких подсказок.
И все же я не могу не переживать, как обстоят дела у Бастена. Подъем на крышу составляет тридцать футов5; и как бы он ни уверял меня, что поднимался на мою башню бесчисленное количество раз, конюшня отличается. Она построена из грубого каменного кирпича, без декоративных поручней и выступов. Если он упадет, ничто не смягчит его падения. У меня нет его превосходного слуха ― если он сорвется, я его не услышу.