Так что, да, у меня есть все основания поразмыслить под звездами.
Кашель неподалеку привлекает мое внимание, и я вглядываюсь в тень заднего входа пекарни, закрытой на ночь, где снова кашляет кто-то в поношенной одежде. Большие круглые глаза поднимаются и встречаются с моими. Это мальчик. Ему не больше десяти.
С другой стороны улицы мяукает кошка.
― Сабина, ― торопит меня Райан.
Я отвечаю язвительно:
― Одну минуту, Райан. Конечно, ты слишком богат, чтобы уделить этому время.
Пока я тороплюсь к мальчику, Райан сжимает переносицу и бормочет проклятия в адрес упрямых женщин. Не обращая на него внимания, я приседаю рядом с мальчиком.
― Привет. Ты болен? Голоден? У тебя есть семья?
Его глаза, полные слез, встречаются с моими, но он лишь таращится, словно не понимает астаньонских слов. Его одежда изорвана ― на ней столько заплаток, что от первоначальной ткани остались одни воспоминания. Неудивительно, что он дрожит, как саженец в бурю.
― Во имя богов, ― стонет Райан. ― Пойдем.
Мальчик сдвигается с места, и, когда свет игорного притона освещает его щеку, я задыхаюсь. Изогнутый след ожога украшает ее от виска до челюсти.
― Он замерз, ― говорю я через плечо, уже развязывая атласную ленту у горла, чтобы отдать мальчику свой плащ, но, когда я стаскиваю его с плеч, рука Райана сжимает мою.
― Этот плащ стоит больше, чем жизнь мальчика, ― предупреждает он мягко.
― Хорошо, тогда он сможет продать его…
― Ты не понимаешь. Первый же пьяный разбойник, увидевший его с такой дорогой вещью, перережет ему горло и заберет ее. Отдай мальчику плащ, ладно, но с тем же успехом ты можешь сама задушить его этим плащом, чтобы избавить от худшей смерти.
В голосе Райана звучит холодное безразличие, словно мы обсуждаем планы на ужин. Как бы мне ни хотелось обвинить его в бессердечии, я понимаю, что, несмотря на жестокость его слов, он, возможно, не так уж и не прав.
Сильный порыв ветра проносится по улице, и Райан протягивает мне руку в перчатке. Когда я продолжаю колебаться, он говорит тоном, в котором нет и следа обычной насмешки:
― Ты не сможешь спасти каждого беспризорника в Астаньоне, Сабина.
Я хочу напомнить ему, что он тоже когда-то пожалел уличного мальчишку. Если бы он не вытащил Бастена с улицы, чтобы тот стал его спарринг-партнером, он, скорее всего, был бы забит до смерти на бойцовских рингах. Даже самый лучший боец может проиграть из-за грязных правил.
Хотя, конечно, жалость здесь ни при чем. Райан нуждался в Бастене из-за его обостренных чувств. А что нужно Райану, то Райан и берет.
Я сжимаю дрожащее колено мальчика, виднеющееся сквозь дыру в его штанах, и шепчу мольбу бессмертной Солене, богине природы, унять пронизывающий ветер. Но если я буду полагаться на молитвы богам, то мне лучше купить хорошее кресло-качалку, потому что ждать придется чертовски долго.
Поэтому, пока Райан стучит ботинком по тротуару, я обращаюсь к бездомной кошке на другой стороне улицы.
Иди сюда и согрей этого мальчика, добрый друг, ― говорю я кошке. ― Поспи сегодня здесь, и тебе тоже будет тепло рядом с ним.
Кошка выходит из тени и скользит вдоль закрытых витрин. Хвост у нее кривой, не раз сломанный. Она моргает на меня своими зелеными глазами, а потом подходит к мальчику и прижимается к его костлявому колену.
От него никакого толка, он совсем худой, ― фыркает она.
Но это же кошки ― вечно жалуются. Когда она наконец сворачивается у него на коленях, проходит всего несколько секунд, прежде чем кошка начинает удовлетворенно мурлыкать.
― Ну вот, ― бормочет Райан, поправляя свою идеальную прическу. ― Может, перейдем к более насущным делам?
Внутри игорного притона сильный, дымный аромат благовоний обжигает горло. Звон монет доносится от карточных столов, где игроки обмениваются ставками. Моя рука тревожно тянется к коротким волосам, подстриженным чуть ниже подбородка.
«Гамбит Попелина» ― игорный притон высшего класса в Дюрене, обслуживающий только тех, кто может предъявить на входе пятьсот монет. С двухэтажного потолка свисает люстра, отбрасывающая теплый, тусклый свет на роскошные игровые столы из красного дерева. В позолоченных зеркалах отражается мерцающий свет свечей. На стене висит портрет бессмертного Попелина, бога наслаждений, в его честь названо заведение. Художник задрапировал его стройную фигуру в тонкую кольчугу и нарисовал мерцающие золотые линии фей на его кофейной коже. В одной руке он держит стопку монет, в другой ― кубок с вином.