— Здравствуй, Ни Гриэн, — произнес глубокий женский голос. Очень красивый, бархатный, с богатыми модуляциями.
Я подскочила и шлёпнулась обратно, так закружилась у меня голова. Тогда я осторожно поднялась сперва на четвереньки, потом села, потаращилась по сторонам, лес какой-то, полянку костёр освещает, рядом молодая женщина сидит в позе Будды, спокойная, как удав, смотрит на меня изучающе, что ли… Красивая женщина, длинная черная косища до пояса перекинута через плечо, большие глаза внимательны и как-то очень требовательны.
— Как вы меня назвали? — пролепетала я растерянно, поднимая стиснутый кулак к глазам. Вместо того камня, что был у меня в ладони, одна белая пыль. Ничего не понимаю…
— Ни Гриэн, дочь солнца.
— А… почему?
— Потому что звезда Надежды сияет над твоей головой, — едва заметно улыбнулась женщина. — В этом мире ты поважнее будешь, чем в том, где жила до сих пор.
— Что за ерунда?! Что это за лес? Куда вы меня уволокли??
— Ты еще не поняла, что это другой мир? Ну хоть на небо посмотри… у вас не такие звёзды… Поверь, я знаю, что говорю. И, кстати, нечего ко мне обращаться, как будто меня двое. Не люблю церемоний. «Ты» будет достаточно.
— Меня зовут Аня, а не эта ваша нигриан!!!
— Возможно. Ни Гриэн — не имя. Это душа. И звезда отмечает ее. Уже много лет она не сияла так ярко.
— Кто ты? — я помотала головой, решив зайти с другой стороны. Что за бред она несёт?
— Я? — женщина неожиданно хихикнула и положила ладонь на рукоять меча, лежащего у нее на коленях. Я только рот разинула, заметив его. — Можешь называть меня Рена. Нам с тобой предстоит провести вместе несколько весьма насыщенных дней, а времени у нас в обрез, так что не стоит его терять.
И она швырнула в меня длинной крепкой палкой. Я пискнула, зажмурившись, и получила ею между глаз.
— Размазня, — с неимоверным презрением произнесла эта Рена. — Соплячка, неумеха!
Ну и дела! От возмущения у меня перехватило горло. Меня только что забросили неведомо куда, а эта еще и издевается!
Я вскочила на ноги, уже сжимая палку обеими руками, и решила, что будь что будет, но сейчас я ей всыплю! Клянусь своими разноцветными глазами, из-за которых меня всю жизнь дразнили, но я ей так всыплю!..
Всыпали мне. Чего и требовалось ожидать.
Утром я взбунтовалась. Едва рассвело, я, потирая синяки, решительно направилась к видневшимся за деревьями отрогам гор. Она преградила мне путь, поигрывая мечом в одной руке, а палкой в другой.
— Куда это ты собралась, Ни Гриэн? — ехидно спросила она. Ее яркие голубые глаза искрились злым весельем.
— Подальше от тебя! — огрызнулась я.
— А разве я тебя отпускала? — зла в ее голосе чуть-чуть прибавилось. Чудовище, настоящее чудовище с куском льда вместо сердца.
Я попыталась обойти ее, но она легко оттолкнула меня назад. А ведь я выше ее на полголовы.
— Ты не уйдёшь, пока я сама не велю, девочка.
— Да мне плевать, что ты там велишь! — крикнула я.
— Ярость бывает полезной, но не в нашем случае, — прищурилась Рена. — Сейчас ты должна научиться драться.
— Да зачем мне это?! Ты же меня просто лупишь!!!
— Глупая ты…
Я попыталась убежать, но она меня снова поколотила. Черт… она отхлестала меня прутом! Как ребёнка, за стыренное печенье… Я ее ненавидела. Как же я ее ненавидела…
С того момента минуло две недели. Она учила меня фехтовать, вот что она делала. Она измочаливала об меня эту палку целыми днями подряд, так что я едва могла двигаться, а уж засыпала как убитая, еще на ногах, не успевая донести до рта очередной кусок мяса. Кроликов, куропаток и рябчиков ловила тоже она, силками, пока я спала. Ей же самой, похоже, ни сон, ни какой-либо другой отдых не требовался. Честное слово, я ни разу не видела, чтобы она спала. А костёр она разжигала щелчком пальцев. Клянусь! Как зажигалкой, даже надёжнее. Щелк — и сырой хворост полыхает. Я, когда это первый раз увидела, чуть не рехнулась.
Она рассказывала мне прямо во время этих тренировок-истязательств о новом для меня мире, учила здешнему языку. На удивление совершенно чужой, непривычный для русского слуха язык давался мне легко, а ведь я никогда не была полиглотом, английский едва на троечку. Она говорила много и охотно, но ни разу не ответила на вопрос, кто же она вообще такая. Только смеялась.
А смеялась она хорошо. Когда она смеялась, я забывала, что ненавижу ее.
На исходе второй недели меня словно прорвало. Если раньше я просто бестолково кидалась на нее с палкой наперевес, махала ею во все стороны, то тут… Мое тело само ответило на вбитые уроки. Моя рука сама отвечала выпадом на выпад, я что-то делала, двигалась, разум совершенно не успевал отмечать, что это, да и вообще не понимал ничего. Это была дрессировка. Она же поначалу пыталась обьяснять, показывала медленно, потом плюнула и просто вбивала знание. Это тело само, мышечная память, условные рефлексы, потому что помнило, если не так дёрнешься, получишь синяк…