Нет, Принцессы-Жрицы... Чего-то куда большего... И меньшего в равной степени.
Она качнулась в мою сторону тихо и плавно, словно облачко синеватого тумана, поднимая ладонь с расставленными в стороны пальцами. А я мог только смотреть на неё, смотреть в её пустые глаза, в своё отражение в них... В отражение, смотрящее на меня с той стороны двух кристально чистых зеркал человеческой боли...
То, что появилось на губах девушки, даже можно было бы назвать улыбкой, если бы она не принадлежала столь скорбной и безразличной ко всему сущности. Я был всего лишь ещё одним носителем печати страдания на её пути, ещё одним человеком, чью боль она готова была принять как свою... Вместе с жизнью, наверное.
Я закричал и отшатнулся назад. Повалился, ударившись о стену, а затем попытался закрыться единственной послушной рукой...
Звенящая тишина била в голову, оглушала, разрывала на части. В ней не было тихих вздохов, издаваемых плакальщиками, и не было шелеста юбок татуированной жрицы. Не доносилась до моих ушей и удивительная колыбельная, с наивным интересом исполняемая совсем ещё юными жрицами храма. Тишину не разрушал даже тихий перезвон жреческого посоха, как если бы я вдруг оказался в одиночестве посреди океана тишины. Как если бы Принцесса-Жрица всё же коснулась моего лица выставленной ладонью...
Отказываясь верить в это, я резко открыл глаза и, впервые за последние полчаса глубоко вдохнув, обнаружил себя в комнате Акане - то есть в настоящей, знакомой комнате с разбитым стеклянным окном, за которым не было ни тонко падающего снега, ни болезненно изломанной сакуры.
В недобром предвкушении я поднёс дрожащую левую ладонь к глазам, но неожиданно для самого себя обнаружил, что на ней не появилось ни единой новой царапины, кроме тех, что были неумело заклеены пластырем и вновь саднены древком лопаты.
Дверь напротив меня была чуть приоткрыта. И на миг мне показалось, что из-за неё послышался звук сдерживаемых шагов. Затаив дыхание, я вжался в стену и приготовился к чему угодно - после всего, что мне уже пришлось увидеть, это вышло довольно легко. Шаги приближались с каким-то холодным мерным ритмом, и через несколько секунд я понял, что дверь осторожно приотворилась...
Я закричал, срывая связки, и тут же получил серьёзную, взвешенную пощёчину.
- Саюки! - Рю встряхнул меня, точно заплаканного ребёнка. - Саюки, это я! Слышишь?!
- Слышу, - мне не оставалось ничего другого, кроме как признать это. - И вижу. Ну... теперь - вижу...
- Что произошло, Саюки? Расскажи, Саюки, в чём дело?
- Не надо упоминать моё имя так часто... Это не помогает... - язык заплетался. Казалось, теперь можно было нести любую чушь, говорить вообще о чём угодно! Я вдруг почувствовал себя свободным и независимым ни от чего... Проклятый ужас ушёл, и мною вдруг овладела сводящая с ума волна облегчения.
- Саюки... что-то не так?
- А ты? Как у тебя с Миоко? - я нервно рассмеялся, не понимая даже, что именно может так забавлять в этих словах.
Проигнорировав бессмысленный вопрос, Рю подхватил меня под руку и помог спуститься в главный зал. Легко поставил на место диван, после чего усадил на него меня.
- У тебя есть что-нибудь алкогольное? - мрачно поинтересовался он.
- Молоко, - я снова в голос захохотал. - Пусть это не саке, но, похоже, холодильник у меня работает слишком эффективно, и пробирает оно не хуже!
Не обращая внимания на мой истерический хохот, Рю прошёл на кухню и несколько минут искал там что-то, после чего, всё-таки остановив выбор на просроченном и ледяном молоке, вернулся в зал и хмуро посмотрел на меня. С выражением странного презрения он отпил из пакета, но, вдруг содрогнувшись, вернулся на кухню и выбросил его в мусорное ведро. Я рассмеялся вновь, пытаясь сдержать в себе отупляющий страх.
- Саюки, - Рю подошёл ко мне и опустился на одно колено напротив, заставил встретить взгляд его невыразительных глаз. - Здесь что-то произошло, так? Что? Что случилось?
- Я нашёл "Серебряные Нити"! - сначала я готов был пробормотать это просто так, для верности, но с упоминанием проклятой рукописи вдруг осознал, что нахожусь в довольно незавидном бреду...
- Подожди, что?.. - Рю коротко отвернулся от меня, не веря этим простым словам.
- Нет, я серьёзно, - мне вдруг стало тяжело и горестно, голос сам собой сорвался, и я продолжил уже шёпотом: - Акане не сожгла книгу. Она спрятала её на чердаке, под настилом пола. И я... Я нашёл рукопись там, полчаса назад.
- Не может быть, - Рю зажмурился, прогоняя остатки пустого волнения. - Я думал - надеялся! - что со всем этим покончено...
Я посмотрел на него исподлобья, снова увидев перед собой молодого редактора, только-только вступившего на свой собственный путь и вызвавшегося сопровождать меня в проклятой экспедиции. Тогда с нами пошло ещё четыре человека. Вернулось всего трое. Я, Рю и ещё одна девушка, которую после всего, что с нами произошло, заперли в психиатрической клинике без надежды на освобождение.
- Оказалось, что всё не так уж и хорошо, - я снова посмотрел на свою левую ладонь. Резко взмахнул ею, пытаясь перебороть обжигающую нервную дрожь. - И, знаешь... Кажется, они пришли за мной... Все эти... жрицы... и плакальщики... и та девушка в татуировках...
- Саюки, ты преувеличиваешь, - Рю устало уселся на диван неподалёку от меня.
- Но... Я видел их, видел! Сначала чёрную плакальщицу в иглах, потом - жрицу, которая пронзила мне руку...
- Саюки, Саюки, не надо! - он примирительно взмахнул раскрытой ладонью. - Я ожидал от тебя чего угодно, но только не такого!
- Но почему ты?..
Рю не дал мне договорить:
- Саюки, в твоей книге нет ничего подобного, и не может быть! Это рукопись, текст, иероглифы на бумаге, и в них нет никакого проклятия! Ты не мог забрать с собой что-нибудь в этом роде, и ровно настолько же ничто из увиденного нами не могло появиться здесь...
- Но я же видел...
- Я понимаю, но... Возможно, твои нервные потрясения...
- Ты считаешь меня ненормальным, так?
- Нет, я...
- Ты серьёзно считаешь, что я схожу с ума? Что я здесь как в одиночной камере, гнию и жду, когда разум окончательно меня покинет?!
- Я только хотел сказать, что...
Пальцы мои сцепились у груди. Белые от напряжения, они тряслись всё ощутимее, и слова сами собой начали срываться с моего языка:
- Сначала госпожа Мисато, психотерапевт, а теперь и это?! Такое вот давление, да? Как я должен ещё это понимать? Разве есть ещё варианты?! Но нет уж, нет! Я не псих, Рю, не псих!
- Значит, ты действительно видишь мёртвых? Думаешь, это достаточно правдоподобно?!
Я осёкся. Долгая, мучительная пауза заставила меня задуматься обо всём, что произошло за последние дни, о чём я говорил и о чём думал. И вывод ударил в голову сам собой, обернувшись скользящим сквозь сжатые зубы стоном. Рю опять был прав...
- Наверное, ты прав. Прости, - я опустил голову, пытаясь снова обрести упорхнувшую уверенность.
- Всё нормально, - Рю вежливо кивнул. - Дело в том, что я... Я верю: за тобой может следить какая-то непонятная женщина. Могу принять даже то, что это так или иначе связано с Акане, но... Всё остальное - это просто безумие...