- Да, конечно, я понимаю.
Я действительно слишком много всего создал сам, сам для себя, желая испытать страх, желая уйти из собственной серой и угрюмой тюрьмы для единственного заключённого - меня самого, но... Наверное, у меня получилось слишком уж хорошо. Моё воображение заставляло видеть то, чего просто не могло быть, а воспалённый разум моментально создавал необходимые галлюцинации...
- А "Серебряные Нити"... Где книга? - Рю вдруг поднял на меня чуть растерянный взгляд.
- Её забрала та самая девчонка, про которую я тебе уже рассказывал, - я не знал, плакать мне сейчас или смеяться.
- Забрала? "Серебряные Нити"?! Ты сам понимаешь, о чём говоришь?
- Книга ведь безвредна... Ты сам сказал...
- Да, но... Разве это нормально?! Кто-то просто приходит и берёт то, о чём ты так... И этот кто-то...
- Она - сестра Коджи Натсуме...
Рю неожиданно замолк. Переварил новую информацию, после чего обессилено откинулся на спинку дивана. Ему сейчас было почти так же тяжело, как и мне - связывающие нас воспоминания оставили след, похожий на шрамы на венах от порезов бритвой: сначала может показаться, что впереди ждёт свобода и тепло, но, если тебе не повезёт выжить, уродливое напоминание останется на всю оставшуюся жизнь...
- И всё равно, - он упёр локти в колени и подпер ладонями голову. - Ты не чувствуешь себя... жутко... после того, как отдал этой девушке книгу?
- Я чувствую себя жутко последние три дня, - я пытался иронизировать, но ирония получилась неуместной и жалкой. - Но что ты хотел этим сказать?
- Если бы я был братом Натсуме и узнал бы, что на самом деле произошло с моей родной сестрой...
Я приглушённо выругался, почувствовав себя совершенно никчёмным и слабым представителем рода человеческого. Рю снова мыслил слишком верно, слишком правильно... Он был хорошим человеком, по сравнению со мной. Очень хорошим... Пусть и пытался скрыть это за множеством профессиональных психологических масок.
- А Миоко? - слабо поинтересовался я. - Ты говорил с ней?
- Да, - Рю спокойно хмыкнул.
- И?
- Мы скоро поженимся, - он заключил просто и ясно, как если бы отвечал мне на простейший вопрос о погоде или времени, но в то же время вся его утончённая фигура на миг вспыхнула несдержанной, яркой гордостью.
- Потрясающе, - только и смог вымолвить я. - Надеюсь, у вас всё будет хорошо...
- А ты?
- Что - я?
- Рядом с тобой должен кто-то быть. Ты писатель, для тебя длительное одиночество вредно...
- Не знаю, - впервые за последний год я не накричал на Рю за подобные слова, не выгнал его из своего дома... Как если бы что-то изменилось, что-то вокруг меня и внутри моего мира.
Родившаяся пауза заполнила весь зал, облагородила его той печальной тишиной, в объятиях которой так хорошо и приятно думается, пишется и просто мечтается. В воздухе больше не было напряжения или страха, не было постоянных, грызущих душу воспоминаний. Как если бы вместе с "Серебряными Нитями" студентка-Акане забрала и часть моей душевной боли.
- Да, и прости, что приехал так поздно, - Рю посмотрел на меня и сдержанно улыбнулся. - Меня задержала Миоко, и я не смог как следует разобраться в твоей проблеме, но...
- Но?
- Подумай сам, - тон Рю стал чуть ли не жизнерадостным. - Известно, что призраки посещают наш мир только в том случае, если их дела ещё не закончены, или если они хотят кому-то отомстить.
- Да... Наверное.
- Возможно, Акане и подталкивала тебя к "Серебряным Нитям"...
- Да, я думал об этом, но...
- Но это могло быть только её незримое присутствие - видимый облик имеют только мстительные призраки. А ведь ей незачем мстить тебе, незачем возвращаться...
- Да... Ты прав, - я вдруг невесело хохотнул. - Значит, за мной всё-таки следила какая-то сумасшедшая поклонница? И не более того? Просто изворотливая и хитрая преследовательница...
- Вполне возможно...
- Рю, я бы сейчас не отказался от баночки пива...
Он одобрительно рассмеялся, снова став тем юношей, каким я его помнил до проклятой экспедиции в горы. Забытая и почти нежилая туманная деревня сточила его изнутри, замкнула на самого себя, убила его былую светлую радость. К счастью, со временем все шрамы расползаются, даже те, что разрывают душу...
Слишком поздно я задумался об этом и начал понимать, слишком поздно для себя и для мира, живущего за стенами моего интереса - я уже не был молодым и горячим, потерял способность ухаживать и нравиться девушкам... Нет, для меня было слишком много потеряно. Жаль, что Рю всё никак не хотел этого понимать.
Некоторое время мы просто сидели и молчали, рассматривая тьму за широким окном, сидели, окружённые знакомым и привычным домашним полумраком. Вечер постепенно сменялся ночью, а Рю, казалось, даже не двинулся, даже не шелохнулся. Мы думали о чём-то своём, о чём-то, что для нас было странно общим.
- Но... - я тяжело сглотнул. - Кто мог... убить мою Акане?
- О чём ты? - Рю напрягся.
- Её убили, - повторил я, сжав кулаки до боли в неглубоких порезах. - Её сначала убили, а потом...
- Что заставляет тебя думать именно так? - его взгляд стал тяжёлым, гнетущим даже, но совсем не таким, к которому я привык. Я не понял сразу, но это не понравилось мне. Очень, очень не понравилось.
Слишком раздражённым было моё сознание, раздражённым и подозрительным. Я мог воспринимать реальность неадекватно, мог - но в то же время я мог читать между строк этого текста реальности, цепляться за каждую возможность. И я знал Рю слишком хорошо, чтобы не понять его мгновенного напряжения.
- Ты преувеличиваешь, - Рю вновь стал самим собой, непроницаемой статуей, эталоном самого безразличия, и меня как будто бы окатило ледяной волной.
- Не говори, что ты не знаешь, - в моём голосе чувствовалось напряжение, я ощущал это даже сквозь грохочущие удары сердца.
- Ты не говорил мне.
- Нет, Рю, я сказал тебе. Я говорил тебе, и ты прекрасно знал...
Рю не ответил - только сцепил пальцы перед лицом и нахмурился, похоже, принимая какое-то невероятное решение. Его плечи чуть подрагивали от скрываемого возбуждения, видно было, что на этот раз он сдерживает эмоции с огромным, невероятным трудом.
Когда Рю заговорил снова, я думал, что задохнусь на месте, подавлюсь пресекшимся дыханием.
- Она ограничивала тебя, - он задумчиво прикрыл глаза. - Она всегда ограничивала тебя. Да, она хотела сохранить "Серебряные Нити", но... С её появлением твои рукописи потеряли что-то очень важное. Она управляла тобой. Сводила гениальные идеи к нелепым байкам для домохозяек. Это нужно было пресечь!..
- Рю, ты хочешь сказать, что?..
- Прости, Саюки. Прости.
- Ты...
- Бегство из той горной деревни будто бы обесценило человеческую жизнь для меня... И когда всё закончилось... Нет! Я не хотел причинять ей вред, но... когда очнулся - было уже слишком поздно. И ещё раз я хочу попросить у вас прощения. У вас обоих.
- Нет, нет, Рю, я не верю! - я кричал на него, срывая связки, кричал, не боясь больше никого и ничего.
- Я любил её, Саюки, как и ты... Но... Рядом с ней было место только для одного, - на его губах появилась мрачная полуулыбка. - Как ни странно, но я даже не подумал о том, чтобы сдвинуть со своего пути тебя... Потому что ты мой друг, Саюки, и я сделаю всё, чтобы ты...
- Чтобы я мог продолжать работу над рукописями?
- И это тоже... Это моя работа...
- Рю, прошу тебя, - я сдавил собственные колени. - Прошу, уходи. Мне... Мне нужно побыть в одиночестве. Наедине с Акане и этим домом...
- Конечно, Саюки. Я понимаю, - он медленно поднялся с дивана и вышел в прихожую.
Странно, но во мне не было ненависти, не было даже простейшей злобы, неверия, страха... Я просто ощутил себя одиноким. Невероятно, дико, варварски одиноким. Одиноким после злосчастного похода в горы, одиноким после предательства Акане, предательства Рю, даже предательства самого себя... Всё вокруг было против меня!