Адам, побледнев, едва смог справиться с голосом:
– Наверное, мне лучше догнать ее, князь. Царица тоже может быть недовольна.
– Да, пожалуй, ты прав, – кивнул Потемкин. – Догони, если сумеешь.
Адам пустился в галоп. На этот раз под ней не было ее неутомимого Хана, и его лошадь вполне могла соперничать с любым заурядным скакуном.
Софи, услышав стук копыт за спиной, оглянулась через плечо. Увидев Адама, она помахала ему рукой и пришпорила лошадь, приглашая посоревноваться в гонках. Адам разразился всеми проклятиями, которые знал, и безжалостно вонзил шпоры в бока лошади. Непривычная к столь недоброму обращению, она рванула вперед, быстро сокращая расстояние до скачущей впереди кобылы, которая явно начинала уставать. Софи отпустила поводья и смеясь повернулась к Адаму. В следующее мгновение смех застыл на губах, веселья простыл и след.
– У тебя что, совсем в голове ничего нет? – заорал Адам. – Как ты можешь в своем положении носиться верхом сломя голову!
– В каком положении? – искренне изумилась Софи, напрочь забыв обо всем из-за восхитительного ощущения полета по цветущей степи. Затем сообразила и охнула. – Ну и что? Я же еще не собираюсь рожать.
Адам мысленно взмолился, чтобы хватило сил сдержаться и найти слова для выражения своих чувств.
– Дорогой мой, – проговорила Софи, глядя в его побелевшее лицо и полыхающие яростью глаза. – Кажется, ты готов меня убить и закопать прямо на этом месте!
– Мне тоже так кажется, – с напряжением ответил Адам.
– Не могу не заметить, что это гораздо хуже отразится на моем здоровье, – задумчиво произнесла она, глядя на него сквозь полуопущенные ресницы.
– Тебе может показаться странным, но я лично не вижу в этом ничего смешного.
Его ледяной тон, казалось, мог пронзить холодом до костей. Самым разумным было отступить.
– Ты прав, – примирительно протянула она руку. – Это весьма неудачная шутка. Я просто соскучилась после долгого сидения на одном месте.
Адам молча повернул свою лошадь обратно. Софи, в нескольких шагах сзади, последовала за ним, размышляя, долго ли будет таять лед. Говорили, что его беременная жена погибла от несчастного случая в дороге. Это воспоминание окончательно погасило ее приподнятое настроение; она уже сожалела о своем необдуманном порыве.
Они приблизились к каравану, медленно плывущему по степи. Князь Потемкин, увидев потухшее выражение лица Софьи, а затем – хмурого полковника, решил, что граф Данилевский продемонстрировал оплошавшей княгине свое хорошо известное мастерство владения русским языком. И вполне заслуженно, подумал про себя князь, решив не вмешиваться.
– Я бы очень просил вас, княгиня, занять ваше место рядом с каретой ее величества, – произнес граф тоном, от которого повеяло арктическим холодом.
– Хорошо, граф, – покорно согласилась Софи и безропотно двинулась по направлению к экипажу государыни.
– Ты нагрубил ей, Адам? – хмыкнул Потемкин, подъезжая к полковнику.
– Из самых лучших побуждений, – кратко заметил тот. – Если бы ее муж заметил столь безобразное поведение, у него были бы все основания упрятать ее в карету.
– Да, но князю Дмитриеву некоторое время будет затруднительно следить за поведением своей жены, – заметил Потемкин, вглядываясь в подрагивающее марево. – Он отправился в Бахчисарай проследить, чтобы татары с подобающим почетом и уважением встретили свою повелительницу. – Потемкин задумчиво почесал подбородок. – Ее императорское величество настаивает, чтобы въезд в Крымское ханство происходил без сопровождения русских войск. Она убеждена, что должна показать свою уверенность в благорасположении татар. Хан уже четыре года как перешел под покровительство России. Не сомневаюсь, что прозорливость ее величества не подведет ее и на этот раз, но я на всякий случай решил, что авангард, прибывший туда, разумеется, с мирными целями, будет нелишней предосторожностью,
Адам, которому стоило больших усилий сосредоточиться на том, о чем говорил Потемкин, с почтительным одобрением отозвался об этом решении. Весь его гнев на Софью чудесным образом испарился. В отсутствие Дмитриева у них появляется новая свобода. Эта свобода – степь. Софи избавится от постоянного беспокойства, которое, как он мог догадываться, приводило ее порой в глубокое отчаяние; он получит возможность придумать какое-нибудь романтическое приключение для любимой, не опасаясь, что их достанут холодные щупальца мстительного супруга.
Часом позже Софи, грациозно гарцуя рядом с императорской каретой, вела оживленную беседу с английским послом лордом Фитцхербертом, который тоже оказался любителем верховой езды. В это время из арьергарда каравана показалась большая группа кавалеристов во главе с генералом Дмитриевым. Он подъехал к ней.
– Я должен попрощаться с вами, Софья Алексеевна. Встретимся в Бахчисарае.
От этой новости сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди. Софи прикрыла глаза, чтобы он не заметил вспыхнувшей радости.
– Вы получили важное задание, Павел?
– Я получил задание обеспечить мирный прием императрице. – Напыщенность тона не оставляла сомнений в том, что он несказанно горд порученной миссией. Он показал рукой в сторону своего отряда. – Достаточно показать свое могущество, чтобы добиться полного повиновения, но мы должны быть готовы к любым неожиданностям.
– Я не сомневаюсь в вас, Павел, – со всей серьезностью откликнулась Софи, помня, что рядом находится британский посол. – Этой миссии вы соответствуете как никто другой. – Повернув голову в сторону лорда Фитцхерберта, она с нарочитым содроганием пояснила: – Эти татары, сэр, такая грубая и непредсказуемая нация! Они совсем недавно стали подданными ее императорского величества. Вполне возможно, что кому-то захочется выразить свое неудовольствие.
– Совершенно с вами согласен, – кивнул головой посол, разглядывая величественного генерала и его отряд. – Насколько мне известно, генерал, у вас большой опыт боевых действий в Крыму?
– В известном смысле да, – признательно поклонился Дмитриев. – Когда происходило присоединение, я воевал под командованием фельдмаршала, а потом имел дело с несколькими восстаниями.
– В таком случае наша безопасность в надежных руках, – вежливо заметил англичанин. Демонстрируя галантность, он послал свою лошадь вперед, давая возможность генералу наедине попрощаться со своей женой.
– Желаю вам как следует насладиться верховой ездой, дорогая, – мягко произнес Павел. – Тем более что это удовольствие для вас скоро закончится.
Не дожидаясь ответа, он поскакал прочь. Софи всей кожей ощутила липкие миазмы омерзения; не в силах радоваться неожиданному освобождению, она сомневалась, что в состоянии подъехать к голове каравана, где находился граф Данилевский, чтобы переброситься с ним несколькими словами, постараться растопить его лед и самой немного развеяться. Но тут появился лорд Фитцхерберт, и ей пришлось вернуться к своим обязанностям.
Ближе к вечеру караван остановился. Пассажиры высыпали из своих экипажей и разбрелись по зеленой, цветущей степи. Солнце уже пригревало не так сильно. Воздух был напоен свежими запахами цветов и трав. Вскоре из походных печек повалил дым, затем поплыли густые ароматы жарящегося мяса. Повсюду булькали кипящие самовары. Прислуга металась между прогуливающимися группами, быстро разворачивая огромный полотняный город, в котором должно было разместиться на ночь все блистательное общество. Шатры были столь же блистательны: богатые декоративные ткани были украшены серебряными кистями и драгоценными камнями, тускло поблескивающими в лучах заходящего солнца.
Софи пришлось делить шатер с двумя дамами из императорской свиты. Это не было неожиданностью, хотя она и не удержалась от того, чтобы не сморщить носик при столь явном неудобстве. Мужа нет, зато две компаньонки! Впрочем, после утреннего недоразумения Адам даже не взглянул в ее сторону, из чего она заключила, что до прощения еще далеко. Он должен быть поставлен в известность, что Дмитриев покинул процессию, поэтому Софи надеялась, что столь явное отстранение продлится недолго.