- Великий князь,- заговорила Женевьева, пытаясь отдышаться. - Заговор. Лорд-маршал заключил союз с последователями запрещенного культа.
Максимилиан фыркнул:
- Я так и думал. Никогда не доверял этому парню. Яйца не положил бы в его похлебку. Полная безвкусица.
Вукотич попытался встать, но его ноги отказывались слушаться. Боль и усталость давали о себе знать. К тому же он не ел уже несколько дней.
- Господин, - обратился один из воинов к Максимилиану, - взгляните.
Великий князь подошел к солдату. Женевьева к нему присоединилась, поэтому Вукотичу пришлось ползти за ней на четвереньках, как собаке.
Пока слуги успокаивали Глинку, балахон моралиста распахнулся.
- Глинка - мутант, - сообщил один из стражников.
И это действительно было так. У борца за нравственность из-под мышек росла дополнительная пара тонких конечностей.
- Не такой уж он и чистый, в конце концов, а? - Максимилиан с трудом сдержал злорадную ухмылку.
Вукотич понимал, что это открытие положит конец Крестовому походу. Великий князь повернулся к слуге.
- Принеси мне выпить, - сказал он. - Принеси всем нам выпить. И я имею в виду отнюдь не этот чертов кофе!
Вскоре привели кузнеца, и он сбил оковы. Женевьеву окружили чиновники, наперебой задавая ей вопросы. Девушка держалась скромно. Она отвечала вежливо, но отчужденно. Вукотич потер запястье. Как странно снова чувствовать себя свободным! Удивительно, к чему может привыкнуть человек, если того требуют обстоятельства. Подумав так, он погрузился в забытье.
Когда наемник проснулся, он обнаружил, что Максимилиан фон Кёнигсвальд сидит у его кровати с бутылкой рома «Смерть наемнику» в руке.
Вукотич проспал два дня.
За это время разгневанная толпа разнесла Храм Чистоты, а Клея Глинку взяли под стражу ради его же безопасности. Когда открылось, что он мутант, моралист обезумел. Его кофейни закрылись. По большей части на их месте снова открыли таверны и пивные. Полки в магазинах старой книги были завалены непродаваемыми трактатами о нравственном очищении. Тело Владислава Бласко так и не нашли. На вакантную должность назначили нового лорда-маршала из числа достойнейших людей города. Диен Ч'инг больше не появлялся. Видно, демоны унесли его далеко. Впрочем, согласно высшим законам, всякий последователь ужасного Циен-Цина, не справившийся с поручением, должен был подвергнуться длительному и мучительному заточению в преисподней. И хотя Ч'инг исчез, едва ли ему удалось избежать заслуженной кары. Гильдия куртизанок объявила, что ее члены будут работать один вечер бесплатно в честь бесславного окончания Крестового похода за нравственность. В Жуфбаре закатили самый большой праздник, который когда-либо видел город. Вукотич все пропустил.
- Где?…
- Девушка? - Максимилиан озадаченно наморщил лоб. - Она ушла. Втихомолку ускользнула перед началом праздника. А жаль. Она вновь стала героиней. Впрочем, это вполне в ее характере. Женевьева поступила точно так же, когда они с моим сыном… В общем, ты знаешь эту историю.
Вукотич сел на кровати. Его раны больше не ныли, хотя горло все еще побаливало. Женевьева! Ушла!
- Она что-то говорила об уединении. О каком-то монастыре. В Кислеве. Лучше забудь о ней, приятель. Героиня или нет, она все же… э… не совсем такая, как мы, понимаешь? Нет, совсем не такая…
Максимилиан плеснул ему в кубок ядреного пойла, и Вукотич глотнул обжигающую жидкость.
- Женевьева кое-что оставила для тебя. Она велела передать, что ты знаешь, зачем это.
Вукотич сделал еще один глоток. На глазах у него выступили слезы. Напиток был крепким. «Смерть наемнику» многих мужчин заставлял плакать.
Великий князь бросил на постель кольцо, обшитое кожей. Сквозь разрез на кожаном чехле виднелось серебро.
- Женевьева сказала, что ты поймешь. Это так?
Ощупывая следы укуса на шее, Вукотич не мог дать определенного ответа. Последние искры ее существа медленно гасли в нем. Шрамы на его шее останутся навсегда, но связь, возникшая между ним и вампиршей, распалась вместе с цепью.
Наемник взял серебряный браслет и вернул его Максимилиану.
- Отдайте это в храм,- попросил он. - В пользу бедных.
- В какой храм? - спросил великий князь.
Вукотич вновь почувствовал себя усталым. В его душе что-то умирало.
- В любой, - отозвался он. - В любой.
НЕТ ЗОЛОТА В СЕРЫХ ГОРАХ
На противоположной скале, подобно пальцам на уродливой руке, в небо тянулись семь башен замка Дракенфелс. Лучи заходящего солнца обагрили каменные стены, словно желая напомнить о крови, пролитой Вечным Дракенфелсом, Великим Чародеем. Йох Лампрехт слышал много историй и песен об этом месте. Он знал о бесчисленных преступлениях древнего чудовища, а также о его поражении и смерти. Храбрый принц Освальд и Женевьева Прекрасная, его любовница-вампирша, положили конец ужасным деяниям чародея, и теперь замок пустовал. Там не было никого, кроме разве что призраков, являвшихся на землю из потустороннего мира. И все же это место пользовалось дурной славой. Ни один крестьянин не осмеливался и шагу ступить по дороге, ведущей в Дракенфелс. Легенды о замке рассказывали шепотом, а баллады о нем помнили только самые мрачные менестрели. Однако все это делало замок очень привлекательным с точки зрения Йоха.
Большой медлительный Фредер слишком туго соображал, чтобы забивать себе голову суевериями, а темноволосый, молчаливый Ротванг слишком любил свое ремесло и потому не обращал внимания на тварей, шепчущих в темноте. Только молокососу Янну Гретешеле пришло бы в голову испугаться старых легенд, теней и ночного ветра. Йох мог рассчитывать на верность молодого разбойника до тех пор, пока его страх перед атаманом перевешивал страх перед мертвым магом. А это еще не скоро изменится.
Гретешеле только слышал песни об «Отравленном пире Дракенфелса» или «Казни в Жизоре», зато он своими глазами видел, как Йох сломал спину надсмотрщику Фэнку и возглавил массовый побег заключенных из каменоломни в Убежищах на юг. А на границе с Лоренским лесом юнец держал корчащееся тело Гвидо Черепи, торговца шелком, пока Йох выпытывал у пленника расположение тайника с золотом.
В неподвижном воздухе дребезжание кареты разносилось на несколько миль вокруг. Йох каркнул, как ворон, и Ротванг ответил ему из своего укрытия ниже по дороге. Похлопав Гретешеле по плечу, атаман указал парню на арбалет. Фонари кареты уже можно было различить сквозь вечерний сумрак. У Йоха защекотало в животе от возбуждения, и он сжал рукоять своего изогнутого меча. Разбойник взял скимитар с тела убитого аравского посланца, предварительно забрав все драгоценные камни и украшения, которые дипломат вез к императорскому двору в качестве подарка. Скимитар показался Йоху более совершенным орудием убийства, чем прямой меч, широко распространенный в Старом Свете.
Гретешеле зарядил арбалет и прицелился, прижав его к щеке. Йох внимательно следил за каретой. До сих пор грабежи были сравнительно простым занятием. Трижды за прошлый год он останавливал одну и ту же повозку, которая везла золото с Каутнерских рудников через горы и Рейквальдский лес в Альтдорф. И с каждым разом подготовка нападения требовала все меньше усилий. Заплатив дань имперским сборщикам налогов, золотодобытчики не желали за свой счет нанимать охрану, которая доставила бы ценный груз в целости и сохранности до сундуков Карла-Франца, поэтому золото отправляли обычной почтой с пассажирским транспортом.
Сегодняшняя вылазка позволит Йоху и его товарищам организовать более дерзкие и более прибыльные экспедиции. У атамана на примете было маленькое Тилейское княжество, и его подвалы ломились от добра, созрев для ограбления. Однако для такого набега необходимо нанять специалистов, купить то оборудование, которое невозможно будет украсть, и договориться с банкирской конторой, не слишком строго следящей за своей репутацией, о размещении накопленного капитала. Ларец с каутнерским золотом придется им как нельзя кстати.
Карета подъехала настолько близко, что Йох видел, как от холода дыхание лошадей обращается в пар. Кучер один сидел на козлах, закутавшись в плащ. Под верхней одеждой у него наверняка надет железный нагрудник, и вообще, убийство возницы вовсе не гарантировало, что повозка остановится.