Затем Вукотич завалился на бок и умер.
Йоганн приблизился к брату и, наклонившись, чтобы забрать меч из холодеющей руки Вукотича, обнаружил источник лилового сияния. Оно исходило от Вольфа: его окружала неосязаемая дымка, обволакивающая его тело. Ореол пульсировал, становясь все гуще. Вскоре Йоганн уже не мог различить своего брата за фиолетовым туманом.
Невинная кровь. «Нельзя недооценивать силу невинной крови»,- говорил Вукотич.
Барон попытался прикоснуться к своему младшему брату, но его рука в перчатке не смогла проникнуть сквозь туман. Мерцающая пелена прогибалась, но не желала рваться.
На них бросился огромный мутант с четырехфутовыми рогами. Йоганн вскинул меч, содрав кусок бархатистой шкуры со свежего отростка. Человек-лось взвыл, и его лицо покраснело от прилившей крови. Йоганн умело разделался с гигантом и занялся двумя гоблинами-двойняшками. Применив уловку, он вынудил близнецов проткнуть друг друга копьями. За гоблинами последовал осьминог с глазами прекрасной женщины, затем великан с крохотной головой и четырьмя руками-кувалдами. И так без конца.
Йоганн дрался как одержимый. Он стоял над братом, заключенным в кокон, и сдерживал орды врагов до утра.
С первым лучом света битва прекратилась. Можно было подумать, что это и не сражение вовсе, а спортивное состязание. Незримый рефери остановил игру, распустив всех по домам. Йоганн обменивался ударами с щеголеватым гермафродитом, который фехтовал тонкой, несущей смерть шпагой. Но едва утренняя заря окрасила небо, существо убрало оружие в ножны и отвесило изящный поклон барону, прошелестев в воздухе рукавом с пышной манжетой. Бойцы оставили попытки убить друг друга и просто стояли, тяжело дыша. Внезапная тишина действовала на нервы.
Йоганн бросил быстрый взгляд на своего врага. В его женоподобной улыбке мелькнул тревожный намек, пугающее обещание. Мутант был красив, как эльф, но его хорошо сложенное, хотя и двуполое тело все-таки оставалось человеческим.
- До вечера? - спросил он, взмахнув рукой.
Йоганн слишком устал, чтобы отвечать. Он просто покачал головой, чувствуя, как капли пота и крови катятся по его лицу.
- Жаль, - сказал гермафродит.
Он поцеловал два пальца и прижал их к губам Йоганна, а затем повернулся и зашагал прочь. Богато вышитый плащ развевался за его спиной, а в девичьих локонах виднелись зачатки рогов. Йоганн отер рот, избавляясь от аромата благовоний, к которому примешивался запах крови. Его противник присоединился к остальным, и воины устало побрели прочь, бросив на произвол судьбы побежденных в ночной схватке. Впрочем, всех их ждало поражение - нынешней ночью, или следующей, или через сотню ночей вдали от этого места. Поскольку тот, кто сражается на стороне Хаоса, сражается с самим Хаосом. Но никто не может сражаться с Хаосом и победить.
Йоганн опустился на колени рядом с Вольфом. Тело Вукотича закоченело, обратившись в статую. За ночь оно было сильно обезображено, но обычное суровое лицо старого воина смягчилось. Внезапно Йоганн осознал, как мало он знал о человеке, который жил рядом с ним, бился плечом к плечу, путешествовал и делил с ним пищу целых десять лет. Но в конце пути Сигмар был с ним. И магия была в его крови. Он проложил молоту дорогу на землю.
Кокон Вольфа перестал светиться, превратившись в тонкую, хрупкую оболочку с плотными прожилками. Йоганн прикоснулся к нему, и он рассыпался. Вольф пошевелился. Неведомое вещество обратилось в сухие хлопья, и Йоганн стряхнул их с головы брата.
Он увидел перед собой тринадцатилетнего мальчика.
Между тем вокруг собрались люди. Анна, Дарви, Дирт, Миша. Безумный жрец возносил молитву, славя новый день. Бросив один-единственный взгляд на Дарви, Йоганн убедил его не лезть на рожон. Дирт склонился к братьям и криво улыбнулся.
- Ты теперь мэр, - сказал ему барон. - Найди Катинку. Мой брат ранен. Ему нужно лекарство.
На плече Вольфа виднелась рана от стрелы. Она была свежей, чистой и обильно кровоточила.
БОЕВОЙ ЯСТРЕБ
1
Земля была его врагом, его тюрьмой. Всю жизнь Боевой Ястреб мечтал преодолеть ее тоскливое притяжение. Он чувствовал себя здесь, на крыше, комфортнее, чем на серых камнях мостовой, но его цель была гораздо выше. Он хотел обрести свободу в небе. Белль встрепенулась на его запястье, повернув голову в колпачке. Он завидовал ее крыльям, ее способности летать. Но когда Замысел будет осуществлен, он разделит ее судьбу, сможет с полным правом назвать ее своим товарищем и возлюбленной.
Когда тринадцать отдадут свои жизни, чтобы привести Замысел в исполнение, он воспарит над грязной землей, разрывая облака и борясь с воздушными течениями. Девять были мертвы. Номер десять ждал своей очереди внизу. Сверху люди представлялись маленькими точками, которые, как тараканы, ползли по узкой улице, разглядывая носки своих башмаков и никогда не задумываясь о заоблачных высях. Боевой Ястреб еще не знал, кто это будет, но на всех них стояло клеймо смерти.
Он был прихотлив в выборе своих жертв. Одних он долго и тщательно выискивал, с другими полагался на волю случая. Так, случайно он наткнулся на одну из самых ценных своих находок. Никто не смог вразумительно объяснить, почему служитель Солкана, предположительно проводивший важные археологические изыскания в Серых горах, бродил по улицам Альтдорфа и под видом бродяги приставал к прохожим перед Театром памяти Варгра Бреугеля. Но именно этим и занимался профессор Бернаби Шейдт, когда Белль напала на него; Боевой Ястреб знал, что человеческая жизнь похожа на айсберг - на четыре пятых она скрыта во мраке. И только смерть иногда приоткрывает завесу тайны.
Скособочившись, чтобы компенсировать немалый вес Белль, мужчина осторожно пробирался по узкому гребню на крыше храма Шаллии. Он бесстрашно преодолел пролет, отделявший храм от Имперского Банка, взобрался на островерхий щипец на куполе, венчавшем банковское здание, и залез на служебную площадку под огромными часами - убежище, облюбованное им на этот вечер. Под куполом скрипели шестеренки, неустанно отсчитывая часы и минуты и перемещая стрелки на циферблате. В мире, медленно пожираемом Хаосом, только время оставалось неизменным, а банковские часы служили символом надежности. Вероятно, это был самый сложный часовой механизм в Империи, который показывал время с точностью до четверти часа.
Внизу начали собираться ночные гуляки. Кёнигплац оживилась, наполнилась людьми. Было прохладно, но Боевой Ястреб, одетый в кожаные доспехи на толстой подкладке, не чувствовал холода. Из-за многочисленных падений его тело покрывали синяки, поэтому он с особым тщанием подошел к изготовлению защитного костюма. Кожаный шлем плотно прилегал к его голове, скрывая лицо. Кожаную маску дополняли стилизованный крючковатый клюв и надбровья из перьев над прорезями для глаз. Те немногие, кому довелось видеть Боевого Ястреба, принимали его за призрака или птицеголового мутанта.
Мужчина окинул взором Кёнигплац, где статуи Императоров толпились вокруг величественного изваяния Сигмара, сжимающего молот. За многие века лица первых Императоров истерлись, превратившись в бесформенные куски камня. Изображения современных правителей напоминали вульгарные карикатуры. Древние и новые памятники боролись за лучшее местоположение. Сложилась традиция, согласно которой каждый новый Император добавлял свою статую к статуям предшественников. За два с половиной тысячелетия нашелся лишь один разумный выход - предоставить самым древним скульптурам разрушаться, а на их месте возводить новые. Хотя в Год Семи Императоров, последовавший за смертью Императора Каролуса двенадцать столетий назад, пришлось снести одно из зданий, чтобы расчистить место для установки стольких фигур.
Белль цепко держалась когтями за его запястье, а острые металлические навершия прятались в складках прочной, толстой перчатки. Это была хорошая птица, лучшая из тех, которых он обучал. Едва она вылупилась из яйца, он начал готовить из нее охотницу, оружие. Она станет самой великой из себе подобных. Его отец гордился бы такой питомицей. Белль легко сравнялась бы с Себастьяном или Борисом Яростным. А возможно, со временем она превзойдет Минью, огромную самку ястреба, которая изменила ход битвы в Ущелье Удара Топора, выклевав глаз Сервело Предателю, и погибла на валу у крепости Джаграндхра Дейн, спасая его отца.