Уинифред снова прыснула и похлопала его по руке.
– Умница. Только в этот салон мы больше ни ногой.
Время близилось к обеду, и Стейн была оживлена – по улице прогуливались люди, по столичной привычке отчаянно желавшие показать себя. За это Уинифред ее и ненавидела, и любила. Модная, чистая и широкая – Стейн изо всех сил пыталась походить на лондонский Гайд-парк, где похвалялись всем, чем были богаты: французскими платьями и английскими экипажами, красивыми женами и богатыми мужьями.
Уинифред сбежала из родного города, но место для побега было выбрано неудачное. Осмелевший и расцветший Брайтон не просто так называли «приморским Лондоном». Уинифред не так представляла себе тихую жизнь. Отъезд не смягчил ей память и не принес облегчения, даже раны залечил кое-как. Она давно разучилась жить как обычный человек, а размеренный приморский быт не вызывал у нее ничего, кроме тошноты. Но согласиться в этом с Теодором, чувствовавшим то же самое, значило признать себя побежденной, ведь тогда выходило, что мечта Уинифред о спокойной жизни была чем-то, что оказалось ей не нужно.
– Утро быстро пролетело! – заметил Теодор. – Вот уж не думал, что в третий раз смотреть на одни и те же ткани может быть так увлекательно.
Развлечений в городе было немного, а поход по магазинам мотивировался скорее светской обязанностью, нежели необходимостью. Для Дарлинга, который не осмеливался открыто ругать хоть что-нибудь, такое высказывание было сродни бунту.
– Больше не станем ходить по лавкам, – уступила она. – В таком случае чем бы ты хотел заняться?
Теодор пожал плечами.
– Может, прогуляемся по парку?
– Мы ведь были там вчера.
– Королевский павильон?
– Позавчера.
– Тогда, возможно, ты хотела бы искупаться? Вода в сентябре…
– Ни за что!
Для того чтобы не подмочить вместе с ногами чувство собственного достоинства, брайтонским купальщицам приходилось облачаться в нелепые шерстяные костюмы и заходить в воду из купальной кареты – жуткой скрипящей повозки, выкатываемой в воду. Спускаясь с нее, Уинифред однажды едва не поскользнулась на скользких деревянных ступенях, и только присутствие пяти малознакомых дам помешало ей разразиться проклятиями. Купаться нагишом она отправилась бы с гораздо большей охотой.
Дарлинг улыбнулся. Ему нравилось наблюдать за негодованием Уинифред. Сам он прилежно исполнял все указания местных врачей и даже выпивал по утрам стакан морской воды. Правда, при этом он ужасно морщился и кашлял, а стакан с каждым днем выбирал все меньше и меньше.
– Ты совсем как кошка! – поддразнил ее Теодор.
– Не болтай чепухи! Как бы тебе понравилось, если бы кто-то подхватил тебя под руки и с головой окунул в эту грязную лужу?
– Но это ведь и называется купанием, – невинно заметил Дарлинг.
– Клянусь, я снова отдавлю тебе ногу, Теодор!
– Ты снова разговариваешь как моя бабуля Мисси!
– Ну держись!
– Вот, опять!
Уинифред остановилась посреди дороги с твердым намерением пригвоздить ботинок Дарлинга к тротуару, но ее взгляд сам собой остановился на кондитерском магазинчике через дорогу.
Звякнув дверным колокольчиком, из него вышла пожилая, прекрасно одетая пара. Уинифред не видела их раньше, но модный крой дневного платья дамы говорил о том, что приехали они из столицы. Пара о чем-то негромко переговаривалась. Высокий мужчина склонился, внимательно слушая свою спутницу, а потом рассмеялся и выпрямился. Его лицо испещряли глубокие морщины, но когда он улыбался, ему нельзя было дать больше тридцати лет.
– Тедди, посмотри-ка на старичков у кондитерской, – негромко сказала Уинифред и отвернулась, подчеркнуто глядя в противоположную сторону. – Ты, случаем, не знаком с ними?
Дарлинг повертел головой, приметил парочку и радостно заявил:
– Конечно, знаком! Это же леди Освальд с супругом.
Теодор говорил так громко, что на него с изумлением покосились прохожие. Он этого не заметил и потащил сопротивляющуюся Уинифред вперед.
– Я как-то был у них на званом обеде. До чего замечательная женщина! Пойдем-ка поздороваемся!
Уинифред уперлась каблуком в стык плитки и потянула юношу на себя.
– Совсем с ума сошел? – зашипела она. – Как, скажи на милость, ты собрался им меня представить?
Теодор удивленно посмотрел на свою руку, в которую вцепилась Уинифред.
– Я что же, не… А. Извини. – Виновато улыбнувшись, он накрыл ее ладонь своей. – Я совсем забыл. Тогда давай подождем, пока они уйдут?
Они юркнули под козырек модного салона. На витрине были выставлены кружевные парасоли и крошечные соломенные шляпки, украшенные искусственными цветами.