— Кто-то из папиных друзей рассматривал тебя слишком откровенно? Мама представляла тебя достойным сыновьям своих подруг детства?
— У меня нет матери, — тихо перебила она.
Последовала пауза, во время которой я размышлял над ее странной формулировкой. Большинство людей сказали бы: «Моя мать умерла». Я решил, что ее благородная мамочка пребывает в добром здравии, только ее, вероятно, застали в постели с рабом, после чего последовал позорный развод.
— Прости меня — профессиональный вопрос. Есть у тебя какой-то почитатель, о котором не знает семья?
Внезапно она расхохоталась.
— О, прекрати говорить глупости! Нет никого подобного!
— Ты очень красивая девушка, — настаивал я, потом быстро добавил, — конечно, со мной тебе нечего бояться.
— Я вижу! — сказала она.
На этот раз огромные карие глаза внезапно блеснули. Я с удивлением понял, что меня поддразнивают.
Кое-что было блефом. Она сильно испугалась, а теперь старалась показать себя смелой, и чем смелее она становилась, тем привлекательнее выглядела. Красивые глаза смотрели в мои, в них плясали хитрые огоньки. А у меня возникли серьезные проблемы…
Очень вовремя перед дверью снаружи послышались шаги, а потом постучали уверенно и нагло, как могут стучать только представители закона.
Глава 4
Представитель закона восстанавливал дыхание после подъема по лестнице.
— Заходите, — крикнул я. — Не заперто.
Он зашел и рухнул с другой стороны скамьи.
— Присаживайся, — предложил я уже после этого.
— Фалкон! Негодник! Это шаг вперед.
По его лицу медленно расплылась улыбка. Петроний Лонг, начальник стражи в Авентине. Крупный, спокойный мужчина сонного вида, которому доверяют люди. Возможно, потому что он так мало говорит.
Мы с Петронием знакомы очень давно. Мы в один и тот же день пошли в армию и познакомились в очереди желающих дать клятву императору. Потом мы выяснили, что выросли всего в пяти улицах друг от друга. Семь лет делили одну палатку. А когда вернулись домой, у нас оказался еще один общий пункт в биографии: оба мы считались ветеранами Второго легиона Августа в Британии. И не только это. Мы также были ветеранами легиона, служившими в период восстания Боудикки против Рима. Поэтому после ужасного выступления Второго легиона мы оба ушли из армии на восемнадцать лет раньше положенного срока и нас связывала общая тема, которую мы никогда не хотели обсуждать.
— Верни глаза на место, — сказал я ему. — Нечего тут пялиться. Ее зовут Елена.
— Приветствую, Елена. Какое красивое имя! Фалкон, где ты ее нашел?
— Она участвовала в забеге вокруг храма Сатурна.
Я выбрал именно этот простой, четный ответ, поскольку нельзя было полностью исключать, что Петроний не в курсе случившегося. Кроме того, я хотел, чтобы девушка знала, что имеет дело с мужчиной, который говорит правду.
Я представил начальника стражи моей ослепительной клиентке.
— Петроний Лонг, возглавляет стражу в нашем квартале. Самый лучший стражник.
— Добрый вечер, господин, — ответила она.
Я горько рассмеялся.
— Нужно начать работать в местном управлении, и тогда женщины станут называть тебя господином! Дорогая, нет необходимости все преувеличивать.
— Не обращайте внимания для этого хитреца. Он вечно все запутывает и усложняет, — с легким укором сказал Петроний, который держался свободно и заинтересованно ей улыбался. Этот интерес в его глазах мне не очень понравился.
Елена улыбнулась Лонгу в ответ.
— Мы, мужчины, хотим посплетничать над вином, — вставил я, не вдаваясь в подробности. — Иди в спальню и подожди меня там.
Она бросила на меня удивленный взгляд, но послушалась. Вот преимущество либерального образования. Эта девушка знала, что живет в мире мужчин. Кроме того, она обладала хорошими манерами, и находилась в моем доме.
— Прелестна! — одобрил Петроний тихим голосом.
У него есть жена, которая почему-то его обожает. Он никогда о ней не рассказывает, но, вероятно, заботится. Петроний как раз относится к типу мужчин, которые заботятся о жене. У него три дочери и, как хороший римский отец, он становится очень сентиментальным при упоминании его девочек. Относится он к ним очень трепетно, и я жду приближения дня, когда Туллианская тюрьма будет забита испуганными молодыми парнями — щенками, посмевшими бросить похотливый взгляд на дочерей Петрония. Я достал два кубка для вина, они выглядели чистыми, но я протер предназначенный для Петрония подолом своей туники перед тем, как поставить на стол. В дыре под половицей, служившей винным погребом, у меня хранилась кое-какая испанская отрава — подарок благодарного клиента. Вино было темно-красным, а вкус… Создавалось впечатление, что его похитили из какой-то гробницы этрусков. У меня также нашлась старая амфора с приличным белым сетийским вином. Поскольку Петроний появился в такой неудачный момент, я колебался, что подавать: просто поставить на стол этрусское вино, раз надо что-то ставить, или все-таки остановиться на сетийском. В конце концов я остановился на сетийском, поскольку мы старые друзья и в любом случае я сам был не прочь немного выпить.
Как только Петроний попробовал его, то понял, что ему дают взятку, но ничего не сказал. Мы опустошили несколько кубков. Наступил момент, когда разговор стал неизбежен.
— Послушай, — начал он. — Поступил сигнал о том, что сегодня утром из дома одного сенатора выкрали девчонку в юбке с золотым подолом. Не спрашивай меня, почему…
— Ты хочешь, чтобы я держал глаза и уши открытыми? — предположил я веселым тоном, хотя видел, что нисколько его не обманул. — Она наследница, да?
— Заткнись, Фалкон. Позднее ее видели вместе с каким-то отвратительным типом, описание которого чудесным образом тебе подходит. Тип куда-то ее тащил. Ее зовут Сосия Камиллина, она совершенно не для тебя, и я хочу отправить ее назад, туда, откуда она пришла. И отправить до того, как какие-то помощники претора начнут ползать по всей подвластной мне территории и делать грубые замечания насчет того, как я тут управляюсь… Это она там? — он кивнул на дверь в спальню.
Я кротко кивнул.
— Наверное, она.
Мне нравился Петроний. Он хорошо выполнял свою работу. Мы оба знали, что он нашел своего потерянного котенка.
Я объяснил, как она у меня оказалась, и особо подчеркнул свою доблестную роль спасителя представительницы благородного сословия, попавшей в трудную ситуацию. При этом я сделал гораздо меньший упор (в виду более раннего замечания Петрония) на разгроме рыночных прилавков… Казалось, что лучше не ставить его перед дилеммами, решить которые ему будет трудно, и решение поставит его в неловкое положение.
— Мне придется забрать ее с собой, — заявил Петроний. Он много выпил и опьянел.
— Я сам ее отведу, — обещал я. — Сделай мне одолжение. Если ее отведешь ты, тебе скажут: «Спасибо, офицер. Вы выполнили свой долг». Если же ее приведу я, то могу получить небольшое вознаграждение. Мы его поделим.
Подмазанный хорошим вином, мой приятель Петроний становится чутким. Немногие люди так внимательно относятся к прибылям и убыткам М. Дидия Фалкона.
— О-о… — он уронил кубок и с унылым видом посмотрел на него. — Это меня устраивает. Дай мне слово.
Я дал ему слово и остатки сетийского, после чего он ушел счастливым. На самом деле я не собирался ее возвращать. Ну… пока нет.
Глава 5
Я влетел в спальню, опасно раздраженный. Занавеска с шумом проехалась по палке, с которой свисала. Маленькая потеряшка виновато подпрыгнула, уронив мои личные записные книжки на пол.
— Отдай мне их! — заорал я.
Теперь я на самом деле пришел в ярость.
— Ты — поэт! — воскликнула она, явно пытаясь выиграть время. — А «Аглая — белая голубка» посвящено женщине? Наверное, они все посвящены дамам, но довольно грубы… Прости. Мне стало интересно.