– Ты должен был последовать за ними! – раздраженно воскликнула Сидния.
– Даже воину городской стражи не стоит бродить ночью у пристани, – ответил Джиердан. – Неважно, где они сейчас. Мои люди неустанно наблюдают за всеми крепостными воротами и за гаванью Лускана. Они не смогут незаметно покинуть город.
– Я хочу, чтобы ты их нашел! – приказала Сидния, но Дендибар сделал ей знак замолчать.
– Пускай твои люди продолжают наблюдать, Джиердан. Я хочу знать, когда они уйдут из города. А пока ты свободен. Предстанешь передо мной сразу же, как только у тебя появятся новые сведения.
Джиердан щелкнул каблуками и двинулся к двери, бросив по пути свирепый взгляд на молодую волшебницу, бестактно упрекнувшую его в нерасторопности в присутствии могущественного чародея. Он был всего лишь простым солдатом, но в Лускане, где Небесная Башня незримо стояла за всеми решениями городских властей, воину городской стражи было бы крайне полезно заслужить благосклонность чародея – ведь все посты в гвардии распределялись с согласия правителей Башни.
– Не можем же мы позволить им свободно шляться по городу, – воскликнула Сидния, когда дверь за Джиерданом захлопнулась.
– Сейчас они не опасны, – ответил Дендибар. – Даже если эльф и носит хрустальный камень с собой, пройдут многие годы, прежде чем он поймет, сколь велико его могущество. Следует запастись терпением, моя милая. У меня есть множество способов узнать то, что нам нужно, и поверь мне, недостающие звенья цепи очень скоро встанут на место.
– Мне больно сознавать, что столь могучие силы так близко от нас, а мы не можем ими овладеть, – вздохнула юная волшебница. – И находятся они… в руках того, кто не способен ими воспользоваться!
– Терпение, прежде всего терпение, – повторил Магистр Северной Ветви.
Сидния зажгла все свечи, установленные вдоль стен маленькой комнатки, и медленно приблизилась к укрепленной на треноге жаровне, стоявшей рядом с нарисованным на полу магическим кругом. Девушка сожалела, что, как только жаровня разгорится, ей придется уйти. Она наслаждалась каждой минутой, которую ей доводилось проводить здесь, в комнате, по праву считавшейся лучшим на всем севере местом вызова духов, Сидния много раз умоляла своего учителя разрешить ей присутствовать при магическом ритуале.
Но Дендибар неизменно отказывал, объясняя, что вопросы, даже невысказанные, которые неизбежно возникнут у нее, могли бы помешать общению с жителями потустороннего мира. Обычно подобные помехи заканчивались смертью неопытного мага.
Сейчас Дендибар, скрестив ноги, сидел в центре магического круга и, погруженный в глубокий транс, не обращал на Сиднию никакого внимания. Все его чувства были направлены вовнутрь – чародею необходимо было убедиться в том, что он полностью готов исполнить задуманное. И лишь в одном он был открыт внешнему миру – небольшая частица его сознания напряженно следила за тяжелым дверным засовом, который опустится после того, как его ученица выйдет из комнаты.
Вот тяжелые веки чародея чуть приподнялись, и он уперся взглядом в пляшущие над жаровней языки пламени. Это пламя будет жизнью вызываемого духа, пока Дендибар позволит ему существовать здесь, на материальном уровне.
– Ей весус венерайс димин ду, – произнес чародей и тут же принялся ритмично раскачиваться из стороны в сторону. Захваченный стремительным потоком заклинаний, так, словно они, ожив, завладели им, Дендибар легко и быстро произнес все необходимые слова. Пот, выступивший на его лице, свидетельствовал вовсе не о страхе или неуверенности, а о том напряжении, которое требовалось при вызове духа.
Дендибар всегда с наслаждением общался с потусторонними силами. Ему нравилось усилием воли повелевать существами, обитавшими за пределами мира смертных. Эта комната была вершиной его искусства, итогом многолетних поисков и ошибок, красноречивым свидетельством его могущества.
На этот раз он намеревался вызвать своего любимого и самого ценного шпиона-осведомителя. Этот дух бесконечно ненавидел Дендибара и все же не мог устоять перед вызовом. Вот чародей приблизился к самому ответственному моменту общения – духа предстояло вызвать в мир живых.
– Моркай, – прошептал Дендибар. Пламя в жаровне встрепенулось.
– Моркай! – вскричал Дендибар, вырывая духа из потустороннего мира.
На этот раз пламя взметнулось до потолка. Из жаровни ударила небольшая молния, огонь погас, и на его месте возник образ человека.
Тонкие губы чародея скривились в довольной усмешке. До чего же удивительно, подумал он, что этот человек, убийство которого он в свое время так ловко подстроил, стал теперь для него лучшим, наиболее ценным источником необходимых сведений.
Дух Моркая Красного стоял, гордо приосанившись, скрестив руки на груди, совсем как живой. Именно он несколько лет назад оборудовал эту комнату для вызова духов. Тогда он был Магистром Северной Ветви Небесной Башни. Но потом Дендибар и его соратники, объединившись в заговоре, рукой ученика, которому Моркай верил как самому себе, вонзили кинжал в его сердце.
Впоследствии Дендибар занял место Моркая. Но заговор положил начало другой, возможно даже более значительной, цепи событий – этот злосчастный ученик, Акар Кесселл, внезапно стал обладателем хрустального камня, мощнейшего орудия зла, которым сейчас, по мнению Дендибара, завладел Дзирт До'Урден. По рассказам, доходившим из Десяти Городов, именно темный эльф победил злобного чародея.
Дендибар не мог знать, что хрустальный камень давным-давно погребен под сотнями тонн камня и льда в одном из глубоких ущелий у подножия Пирамиды Кельвина. Все, что ему было известно, – это то, что Акар Кесселл, ничтожный ученик, при помощи камня уже почти подчинил себе всю Долину Ледяного Ветра и что Дзирт До'Урден был последним, кто видел Кесселла живым.
У Дендибара Пестрого невольно начинали дрожать руки, когда он думал о том, каким могуществом наделил бы хрустальный камень своего владельца, окажись он в руках более опытного чародея.