А я… я даже не ожидала, что она окажется преподавателем живописи, и тут мне в голову пришел новый вопрос.
– Я буду заниматься изобразительным искусством?
– Да, конечно, – ответила Шеридан. – Творчество – превосходное подспорье для исцеления души.
Заключенные негромко беседовали, однако, когда мы переступили порог столовой, в помещении воцарилась мертвая тишина. Все взгляды – как и заключенных, так и надзирателей – устремились прямо на меня. И ни в одном из них не сквозило дружелюбие.
Шеридан прочистила горло, словно мы еще не были в центре всеобщего интереса.
– Внимание! Мне хочется познакомить вас с новой гостьей. Это Сидни. Она только что завершила период размышлений и готова присоединиться к вам, идущим по пути очищения.
Я даже не сразу сообразила, что «периодом размышлений» Шеридан назвала мое время, проведенное в одиночной камере.
– Полагаю, вам будет нелегко ее принять, – ласково продолжила Шеридан. – Я вас в этом не виню. Бедняжка Сидни очень глубоко погружена во тьму, поскольку она была запятнана самым нечестивым образом: близким чувственным контактом с вампирами. Я пойму, если вы не захотите с ней общаться в опасении такого же отравления, но надеюсь, что вы хотя бы будете за нее молиться.
Шеридан механически мне улыбнулась.
– Мы с тобой встретимся позднее, во время исповеди.
После того как я выбралась из камеры, я испытывала тревогу и нервозность, но когда Шеридан направилась к двери, меня захлестнули паника и страхи совершенно иного сорта.
– Погодите! А что мне полагается делать?
– Принимать пищу, дорогая. – Шеридан окинула меня пытливым взором алхимика. – Если ты не обеспокоена своим весом. Что ж… тебе решать.
И Шеридан бросила меня на произвол судьбы. Теперь я стояла посреди столовой и ежилась под устремленными на меня пристальными взглядами. Я перешла из одного круга ада в другой. Я еще никогда в жизни не чувствовала себя настолько неловко, выставленная напоказ перед чужаками, которым поведали мои тайны. Я лихорадочно думала, как мне поступить. Мне надо каким-то образом продолжать свою игру и еще на шаг приблизиться к Адриану. Шеридан сказала, чтобы я ела. Но как? Здесь не Амбервуд, где канцелярия назначает старших школьников в помощь новичкам. Наоборот: Шеридан постаралась практически запретить кому-либо из персонала или заключенных мне помогать. То был блестящий тактический ход, который должен был заставить меня сломаться окончательно и добиваться расположения остальных, а может, даже смотреть на начальство с трепетом и воспринимать Шеридан или кого-то вроде нее как своего единственного «друга».
Анализ психологических приемов алхимиков сгладил мою панику. Логика и решение задач – вот что мне по силам. Ладно. Если они хотят, чтобы я сама о себе заботилась, так тому и быть. Я отвернулась от заключенных и спокойно зашагала к окошку, где продолжал хмуриться повар Бакстер. Я выжидающе остановилась перед ним, надеясь, что этого будет достаточно. Зря надеялась.
– Э… извините, – тихо произнесла я. – Могу ли я получить… – Как назвала трапезу Шеридан? В камере я совершенно потеряла счет времени, – свой обед?
В ответ он хмыкнул и отвернулся, делая что-то вне моего обзора. Однако спустя несколько минут он вручил скромно заставленный поднос.
– Спасибо, – поблагодарила я Бакстера.
При этом мои пальцы соприкоснулась с его рукой в перчатке. Повар изумленно вскрикнул и с отвращением скривился. Потом брезгливо стянул перчатку, отбросил ее и заменил новой.
Я ошарашенно взирала на него, а затем решила поискать себе свободное место. Я даже не стала контактировать с заключенными, а присела за один из пустующих столов. Многие до сих пор глазели на меня, но кое-кто уже уставился в тарелку. Постепенно в столовой вновь загудели негромкие разговоры. Стараясь не думать о том, обсуждают ли они меня, я сосредоточилась на еде. Моя порция включала в себя скромную миску спагетти с кусочками мяса и консервированным томатным соусом, банан и пол-литровую упаковку двухпроцентного молока. До того как я здесь оказалась, я бы ни к одному из этих продуктов вообще не прикоснулась. Я бы прочла лекцию о жирности молока и о том, что в бананах самое высокое содержание углеводов. Я бы поставила под вопрос качество мяса и содержание консервантов в соусе.
Однако все мои пунктики были напрочь забыты. Еда! Реальная, а не раскисшая безвкусная овсянка. Я начала с банана, заглотав его почти без пауз, а потом притормозила, чтобы не выпить молоко залпом. Что-то подсказывало мне, что Бакстер добавки не дает. Со спагетти я была осторожнее, хотя бы потому, что разум подсказывал: желудок может плохо отреагировать на резкую смену рациона. Но мой организм, похоже, был с этим не согласен: ему хотелось, чтобы я сейчас же слопала спагетти и вылизала тарелку. Что я и сделала. После полуголодного существования в камере-одиночке в течение целых трех месяцев эти спагетти показались мне чудом – деликатесом из высококлассного ресторана в Италии. Правда, от соблазна вылизать тарелку меня избавил звонок, прозвучавший спустя минут пять.