Спустя несколько дней пришло письмо.
Волнуясь, я вскрыл конверт и прочитал:
«Здравствуйте, уважаемый! Радуйтесь! Реликвии я нашел 10 апреля в восемь часов утра. Наши труды не пропали. Я вам обещал не умирать, пока не найду медалей и рублей, завещанных мне моими предками.
Я до конца своих дней жалел бы об утрате того, что хранил почти полвека. Если бы я не нашел суворовского рубля, меня назвали бы брехуном. Теперь я честный своему слову человек, а вы — герой своему настойчивому труду. Вы — хозяин найденных реликвий, а мне прикажите, куда их девать.
Я показывал находку нашему председателю колхоза и директору школы. Они очень заинтересовались, хвалили нас за настойчивость, обещали написать аж в Киев.
Передаю вам свой радостный привет и посылаю копию реликвий.
Нагорянский Н.»
Среди листков письма лежал еще один с перенесенными на него карандашными оттисками старинных турецких монет, медалей за победу при Ларге и Кагуле и суворовского рубля с датой: «1775-й год».
Нельзя описать глубину моей радости от этой находки. Неважно, что нашел ее не я сам. Гораздо важнее, что она найдена не музейным работником, не археологом или историком, а стариком колхозником, — думал я. — Он искал ее не как хозяин ценной вещи, а как ученый, как патриот своей советской Родины. Об этом можно судить по словам его письма. Он ждал распоряжений, как поступить ему с находкой, куда определить ее.
Я перечитал письмо Никиты Яковлевича много раз и спохватился: в нем ничего не говорилось о самом главном, как же найден суворовский рубль.
Я немедленно написал об этом своему «представителю на месте» и потребовал дать подробный отчет, когда, где и как он нашел ларец.
На другой день я получил от Нагорянского второе письмо.
«…Извините, — писал старик, — только на днях послал вам телеграмму и письмо о находке реликвий и сделал маленькое упущение. Не написал самого главного: где же найдены медали.
Нашел я их на погребе, позади нашей хаты. Ларец лежал не в углу, как мы рассчитывали, а посредине балки, под самой подшивкой.
Пауки за эти годы соткали вокруг него такую плотную паутину, никаким глазом нельзя было разглядеть, что там за нею. Я и на этот раз прошел бы мимо, да в самой середке паутины сидел такой большущий паучище, как тот самый буржуй-капиталист, что я видел на плакатах в гражданскую войну.
Не выдержало мое сердце, закипело злостью, подумал я: „Сидят еще такие там, где капитализм бушует, и у нас по темным углам позатаились“. Осерчал и махнул по пауку лопатой, что держал в руке. Паутина треснула. Гляжу, а за нею, весь в пылище, стоит на балке завернутый в тряпку ларец!
Что тут началось, не описать! Теперь жду ваших распоряжений…
Вчера выступал перед колхозом с докладом: как мы нашли суворовский рубль. Народу собралось тьма-тьмущая. Весь колхоз пришел. Председатель постарался. Дай отчет народу! — сказал.
Нагорянский Н.»
На этом можно бы и закончить нашу затянувшуюся историю. Остается только добавить, что вместе с Никитою Яковлевичем мы решили передать «родовые реликвии» Нагорянских — медали за Ларгу и Кагул, и суворовский рубль, и турецкие монеты тех героических годов в музей Суворова села Тимановки.
Месяца через два я получил от Никиты Яковлевича еще одно письмо:
«…Спешу поделиться с вами радостью. Ко мне приезжал журналист из Киева, из военного округа, и фотограф. Приезжали они по поводу нашего колхозного Суворовского музея. Расспрашивали обо всем, потом фотографировали вместе с внуками.
А три дня тому назад приезжал к нам, в Тимановку, генерал, а с ним четыре офицера. Прямо из Москвы. Тоже насчет музея. Меня ни о чем не расспрашивал. Два часа говорили с директором музея и все что-то записывали в книжечки.
А медали прадеда и суворовский рубль лежат под стеклом на столике в нашем музее. Много людей глядят на них, приезжают и читают, за какие подвиги знаменитые фельдмаршалы Румянцев да Суворов пожаловали их Петру Нагорянскому, солдату из села Тимановки, что на Украине».
ОРЛИНОЕ ГНЕЗДО
Неподалеку от районного города Боровичи Новгородской области, боком к древнему озеру, раскинулось по скату холма село.
Когда-то здесь находилось поместье Суворовых — Кончанское. Само село со всеми избами, пашнями, лугами, выгонами и людьми, населявшими его, принадлежало знаменитому военачальнику, фельдмаршалу Александру Васильевичу Суворову.