Джоанна понятия не имела, куда направиться. Мысли ее были в полном беспорядке. Она остановилась у первой же гостиницы. Это было приятное место, где никто не мог ее узнать. Есть ей не хотелось, и она с час посидела в уютном баре, прежде чем вяло принялась за ужин. Покончив со своим кофе, Джоанна вдруг услышала сердитый голос одного из посетителей, который, впрочем, тут же затих. Любопытство заставило ее посмотреть в дальний угол ресторана, где, к великому своему удивлению, она увидела Малкольма в компании еще двоих мужчин. Судя по их невозмутимому виду, разгневан был именно Малкольм. Он тут же сгреб со стола какие-то документы и сунул их в карман.
Боясь, как бы он ее не заметил, Джоанна тихонько выскользнула из зала и, сев в машину, отправилась обратно в усадьбу. Раз уж она так рано уехала, то вернуться должна до того, как Грант и Мария отметят предстоящее торжественное событие. Выкинув из головы все мысли об их свадьбе, Джоанна уверенно вела машину, но, лишь очутившись в своей комнате и почувствовав себя в безопасности, она смогла немного расслабиться.
И все же сон к ней не приходил. Теперь в ее голове вертелись мысли не только о Гранте и Марии, но и о том, что так рассердило Малкольма. После нескольких часов тревожного, беспокойного сна Джоанна проснулась, как ей показалось, от внезапного шума. Однако, сколько она ни прислушивалась, все было тихо. Окончательно перебив сон, она решила выпить и крадучись двинулась к лестнице, но, проходя мимо спальни Марии, услышала нежный шепот Гранта и стремглав пустилась обратно, позабыв о своем намерении. Джоанна нещадно ругала себя за слабость, но прошло еще несколько часов, прежде чем она наконец заснула крепким сном.
Даже когда утром Рози принесла ей чай, Джоанна лишь пробормотала «спасибо» и тут же, повернувшись на другой бок, заснула снова. Окончательно пробудившись, она с ужасом увидела, что уже почти полдень. Выскочив из постели, она быстро приняла душ, оделась и спустилась вниз. Гранта и Марии нигде не было ни видно, ни слышно, и Джоанна двинулась на кухню.
— А вот и вы, моя милая! — радостно приветствовала ее миссис Уилер. — Когда вы не вышли к завтраку, я велела Рози разбудить вас, но мистер Грант сказал, что трогать вас не нужно и что вы, должно быть, очень устали. Когда я поднялась к вам около десяти, вы еще крепко спали и даже не выпили свой чай. Я и подумала, что вам действительно надо отдохнуть.
Джоанна со вздохом объяснила, что плохо спала эту ночь (естественно, не сказав почему), и отказалась от завтрака, но выпила чашечку кофе.
— Можете не беспокоиться. Мистер Грант и мисс Кортес снова уехали. — Увидев на лице Джоанны почти испуганное выражение, миссис Уилер продолжала: — Она захватила с собой все вещи и, похоже, больше не вернется. Нет-нет, — она подняла руки, — ни о чем меня больше не спрашивайте, я сама ничего не знаю. Мистер Грант сказал только, что отвезет ее в Лондон к самолету.
— А сам он разве не летит вместе с ней?
Это выглядело странно, если только… Впрочем, конечно: она, скорее всего, возвращается домой, чтобы приготовить все к свадьбе, а он последует за ней некоторое время спустя — когда продаст усадьбу и сможет навсегда покинуть Англию. Торопливо поставив чашку на стол и пробормотав, что ей пора работать, Джоанна вышла из кухни и направилась в гостиную.
Несмотря на все, что она себе обещала, Джоанна чувствовала, что теряет власть над своими эмоциями. Грант действительно собирается жениться на Марии Кортес, и она вряд ли это вынесет. Джоанна обхватила себя за плечи, словно боялась рассыпаться — именно такое у нее сейчас было чувство. Ей казалось, что, потеряв Гранта, она погибнет. Не то чтобы она теряла его — он никогда ей и не принадлежал. Стремилась к нему, желала его — вот, пожалуй, и все. Несколько случайных прикосновений, немного нежности, исходившее от него загадочное обаяние, которое она так сильно ощущала — и ничего больше.
Джоанна чувствовала, что не в силах приняться за работу: она требовала большой концентрации, а сейчас Джоанна ни на чем не могла сосредоточиться. Она принялась бесцельно бродить по дому из комнаты в комнату, разглядывая картины, открывая стеклянные шкафы и доставая оттуда фарфор и серебро. Вещи были прекрасны и, как обычно, подействовали на нее успокаивающе.
В конце концов Джоанна очутилась в той части дома, где раньше никогда не была и где, судя по всему, уже долгое время никто не жил. Открыв одну из дверей и увидев пыльные чехлы на мебели, она не раздумывая сняла их. Помещение представляло собой нечто среднее между кабинетом и гостиной. Кожаные кресла, письменный стол со множеством ящиков, книжные полки, стеклянный шкаф с серебряными кубками. Открыв дверцу, она достала один из них и прочла: «Эдварду Уэзерби, лучшему стрелку. Кубок Уингфилда».
Все призы были похожи — за первые места по стрельбе, верховой езде, рыбной ловле. Изгнанный сын был, очевидно, превосходным спортсменом, чем, без сомнения, отчасти объяснялся его успех у женщин.
Ящики стола были не заперты, и в них до сих пор валялся всякий хлам: обрывки бумаги, карандаши, небольшие бухгалтерские книги; но в центре стола аккуратно лежала пачка писем, перевязанная ленточкой. Джоанна с любопытством взяла ее в руки и увидела, что письма адресованы мистеру Эдварду Уэзерби на американский адрес. Некоторые из них были переадресованы в Канаду и Мексику, и на всех одним и тем же твердым почерком было выведено: «Вернуть отправителю».
В одной связке с письмами лежал и дневник в выцветшем кожаном переплете. Перелистав страницы, Джоанна нашла заключительную запись: «Мое последнее письмо Эдварду вновь возвращено. Очевидно, оно так и осталось непрочитанным. Как же он ожесточился. Больше писать ему не стану».
6
Слезы выступили у Джоанны на глазах, когда она почувствовала, сколько страдания скрывается за этими словами. Да, Эдвард сполна отомстил отцу, и Чарлзу он оставил горький урожай.
Джоанна вновь осторожно перевязала письма и дневник ленточкой, прежде чем отложить их в сторону и закрыть ящики стола. Она отдаст их Гранту, когда тот вернется; для него это наверняка очень важно.
На первом этаже было еще две комнаты с зачехленной мебелью, на втором — четыре, и еще заброшенная ванная. Заглянув под чехлы, Джоанна увидела, что мебель здесь попроще и попрактичнее, и поняла, что в этом крыле жили дети. Как бы то ни было, здесь ей оценивать было нечего: даже серебряные чашки представляли чисто семейный интерес и вряд ли имели какую-то ценность.
Убрав связку с письмами и дневником в комод в своей комнате, Джоанна спустилась вниз и как раз повстречала миссис Уилер, которая несла ей ленч.
— Дорогая, я подумала, что раз вы так и не позавтракали, то теперь, наверное, не откажетесь перекусить.
К своему удивлению, Джоанна и впрямь не отказалась бы: неожиданное открытие заставило ее на время позабыть о собственных проблемах. После еды она взялась за дело и к вечеру поняла, что работа ее почти завершена. К концу недели она будет окончена, и Джоанна навсегда распрощается с усадьбой Бэрдсли. Эта мысль причиняла ей боль. Приехав сюда, она едва ли могла предположить, что так привяжется к этому дому. Или она лжет себе? Имел бы дом в ее глазах ту же ценность, будь его хозяином не Грант, а кто-то еще? Впрочем, и здесь она, возможно, не совсем права. Джоанна всегда любила бывать с отцом в старинных домах, если те были действительно интересны и о них проявляли заботу. В юности у нее даже была мечта: со временем поселиться в одном из таких домов. Может быть, она вообразила, что влюблена в Гранта, тогда как на самом деле сердце ее пленилось усадьбой?
Джоанна улыбнулась и подумала о Малкольме. Если бы он узнал, о чем она думает, он наверняка бы решил, что она польстилась на роскошь. И он едва ли мог заблуждаться сильнее.
Приказав себе прекратить это самокопание, Джоанна решила, что ей нужно развеяться, и не раздумывая набрала номер Джиллиан.