– Кровное Творение? – повторила побледневшая Зофья.
Гипнос присвистнул.
– Без сомнения, это дорогая привилегия.
– Что такое кровное Творение? – спросил Энрике. – Я никогда о таком не слышал.
– Это особый талант, смешение нескольких способностей, – объяснила Зофья. – Разум и материя, жидкость и твердый металл.
– Умение манипулировать разумом и железом, содержащимся в крови. Это очень редкий талант, – сказал Гипнос, застенчиво улыбаясь. – И очень приятный.
Северин пару раз видел таких мастеров в Эдеме. Многие из них предпочитали оттачивать свои способности в управлении льдом, но те, кто выбирал кровь, зачастую появлялись на публике со своими покровителями, которым нужно было притупить боль во время медицинских процедур или обострить чувства во время… определенных занятий.
– Нам нужно разлучить Васильева с его охранниками, – сказал Северин. – Что может оторвать их друг от друга…
– Деньги? – спросил Энрике.
– Любовь! – воскликнул Гипнос.
– Магниты, – сказала Зофья.
Лайла, Энрике и Гипнос уставились на нее.
– Очень сильные магниты, – поправилась Зофья.
– Ты можешь это устроить? – спросил Северин.
Зофья кивнула.
– Это не решает проблему с проникновением в салон, – заметил Энрике.
– У меня есть одна идея, – сказал Лайла. – В конце концов, я – Энигма. Я могу использовать свою скандальную известность.
Не справившись с собой, Северин все-таки посмотрел на нее. Тысяча моментов сошлись в одной точке и превратились в пыль. Он видел сахар в ее волосах. Он видел ее тело, прижатое к полу под его весом, в тот момент, когда ему показалось, что Ру-Жубер целится в нее. Он вспомнил свои жестокие слова: как бы ему хотелось, чтобы они были правдивыми. Вот бы она не была настоящей.
Лайла подняла бровь.
– Я же должна тебе помогать, разве нет? – холодно спросила она.
– Да, – Северин притворился, что одергивает манжеты. – Послезавтра мы уезжаем в Петербург. У нас много дел.
– А после того как мы достанем Тескат-очки? – спросил Гипнос. – Мы расскажем Ордену…
– Нет, – резко ответил Северин. – Я не хочу, чтобы они вмешивались, пока мы не поймем, с чем имеем дело. Зимний Конклав будет проходить в Москве через три недели. Если к тому моменту у нас будет чем поделиться – мы все расскажем.
Гипнос нахмурился, но Северин предпочел этого не заметить. Он не собирался позволить Ордену забрать то, что принадлежало ему. Слишком многое стояло на кону. Поворачиваясь к двери, он заметил, что за окном начало темнеть, а на небе появились первые звезды.
Когда-то сама эта комната напоминала о том, что до звезд можно дотянуться рукой. Когда-то они могли поднять головы вверх и осмелиться взглянуть на небеса. Теперь звезды казались издевкой, белоснежной усмешкой судьбы, расставляющей созвездия в астрономическом порядке, таком же предопределенном, как участь каждого смертного на земле. Но скоро это изменится. Скоро… они найдут древнюю книгу.
Тогда даже звезды не посмеют навязывать им свою волю.
6
Лайла
Лайла смотрела, как Северин покидает астрономическую комнату, чувствуя внутри пустоту.
С одной стороны, впервые за долгое время она позволила себе на что-то надеяться. Если информатор Северина не соврал – у нее могло быть больше времени, чем она думала. Но Северин отравил эту новую надежду ненавистью. Она ненавидела этот холодный блеск темно-сиреневых глаз и его бесчувственную улыбку. Она ненавидела себя за то, что от одного взгляда на него у нее внутри что-то сжималось, заставляя ее возвращаться в тот единственный момент, когда она действительно была счастлива.
Более того, она ненавидела свою надежду на то, что, как только они найдут Божественную Лирику, он снова станет прежним. Словно это снимет с него проклятие. Лайла пыталась отогнать эту мечту, но она упорно цеплялась за сердце девушки.
– Моя лаборатория… – начала Зофья в тот же момент, когда Энрике пробормотал что-то про библиотеку. Гипнос прервал их обоих громким шипением.
– Non, – сказал он, указывая на пол. – Оставайтесь здесь. Я сейчас вернусь. У меня есть сюрприз.
Он стремительно вылетел из комнаты, оставив их втроем. Лайла покосилась на Зофью. Они не успели поговорить до начала собрания, и теперь, когда Лайла смотрела на подругу, в глаза бросались новые детали ее внешнего вида… Зофья не переодела свое дорожное платье. Под ее глазами залегли фиолетовые круги. Исхудавшее лицо говорило о пережитом волнении. Не так должен был выглядеть человек, который провел счастливую Хануку со своей семьей.