Во взгляде адвоката, устремленном на Брайди, вспыхнула ярость.
Жена Толбота, стоя за его спиной, нервно переминалась с ноги на ногу. Во рту она держала уголок носового платка мужа, залитый вином.
— А вы-то сами, мистер Толбот?! И все эти жирные канцелярские крысы, ваши агенты, которые помогают с продажей поместья! Можете быть довольны: сегодня вы все потрудились на славу. Просто на славу.
Красное от злости лицо Толбота побагровело.
— Не думаю, — продолжала Брайди, — что вам удалось разыскать того, кто побывал на прошлой неделе в Драмкине. Что говорит обо всем этом полиция? Или вы были так заняты со своими канцелярскими крысами, что и не подумали наводить справки?!
Едва сдерживая ярость, адвокат процедил сквозь сжатые зубы:
— Думаю, вам пора возвращаться в Драмкин и начинать собираться в дорогу, мисс Кэллоуэй. И еще, я посоветовал бы вам не совать свой нос куда не следует.
— Очень хорошо, мистер Толбот, — ответила девушка и, словно вихрь, пронеслась мимо взбешенного адвоката, распахнув дверь с гораздо большим стуком, чем намеревалась это сделать.
Джергинс, Гастингс и Картер, стоявшие за дверью, почтительно расступились перед Брайди, но она даже не взглянула на них.
— Я последую вашему совету, мистер Толбот, но выслушайте и вы мой совет! — сказала Брайди, прежде чем захлопнуть за собою дверь. — Смотрите лучше за своей женой. Бедняжка высосала весь портвейн из вашего носового платка!
Дорога домой показалась Брайди долгой и утомительной. Никогда прежде не всматривалась она так пристально в окрестности, разве что тем днем, когда испуганной и несчастной шестнадцатилетней девчонкой приехала она к своей тетушке.
Всю дорогу из Бостона, пролегшую меж небольших перелесков и окаймленную высокими красавцами-кленами, девушка с тоской глядела на столь родной сердцу пейзаж, красоты которого она раньше просто не замечала. Все вокруг было таким зеленым и свежим! В Аризоне вряд ли встретится хоть какая-то зелень. Брайди представляла себе ту местность по иллюстрациям из книги Харпера: бескрайняя пустыня, населенная лишь ковбоями, солдатами и племенами индейцев.
Она не могла поверить, что расстается с этим краем навсегда.
Тринадцать счастливых лет прожито в Драмкине! Сюда, к тетушке Мойре приехала Брайди после смерти родителей. До этого печального события девушка почти не знала своей тетки и не была уверена, что та обрадуется приезду племянницы. Отец мало рассказывал о своей старшей сестре, а когда все же вспоминал ее, то укоризненно качал головой и ворчал:
— У нее нет головы на плечах. Подумать только, она сбежала из дому в день собственной свадьбы! Она опозорила нас! Отправилась скакать по безлюдной пустыне, скиталась по свету, словно какая-то… какая-то… маркитантка [3]!
«Возможно, отец был прав, — подумала девушка, въезжая в ворота Драмкина. — За исключением, пожалуй, одного: тетушка Мойра не сопровождала армии».
Брайди легонько коснулась браслета, обнимавшего ее изящное запястье. В центре браслета красовалась фигурка серебряного ангела, отчеканенного на толстом золотом диске. Серебряный ободок, окаймлявший браслет и фигурку ангела, был испещрен крошечными буковками и цифирками. На оборотной стороне браслета была выгравирована какая-то схема, а промежутки между линиями усеяны осколками драгоценных камней.
Довольно странным казался этот браслет: слишком много было на нем различных украшательств и брелоков, отчего он выглядел несколько вычурным. Впрочем, и сама Мойра была странной женщиной.
«Хотя, нет, — мысленно улыбнулась Брайди, — Мойра не была странной. Она говорила, что в меру состоятельный человек не бывает ни странным, ни сумасшедшим. Именно деньги, — отсутствие их, как и чрезмерное богатство, — способны привести к безумию».
Экипаж остановился у дома с широким крыльцом, и Брайди взяла в руки свою сумочку.
«В таком случае, я сойду с ума!» — подумала она, с трудом сдерживая слезы.
Ступив на посыпанную гравием дорожку, Брайди повернулась к кучеру.
— Майкл, ты должен мне помочь. Передай, пожалуйста, всем слугам и работникам поместья, что я буду ждать их в холле, — она взглянула на свои часики-кулон, — приблизительно в половине пятого.
У дверей дома Брайди столкнулась с миссис Миллиган, экономкой. Девушку душили слезы и вместо приветствия она ограничилась краткой просьбой собрать через полчаса в холле всех слуг. Сказав это, устремилась по главной лестнице прямо в большую спальню покойной тетушки и закрыла за собой дверь.
Портьеры на окнах были раздвинуты, а сами окна — распахнуты, но легкий ветерок, вздымающий кружевные занавески не смог выдуть из комнаты тонкий, едва уловимый запах лимонной вербены.
Последствия варварского набега были устранены. Печальное зрелище являла собой в тот день комната тетушки Мойры: ее книги, дешевые бульварные романы, которые она так любила, были разбросаны по всей комнате; ящики стола и комода были выдвинуты, а их содержимое валялось на полу. Не поленились перевернуть матрац и вспороть подушки! Однако, ничего из тетушкиных вещей не пропало.
«Бесчувственные подонки! — думала Брайди. — Самые настоящие вандалы!» Расстроенная случившимся, девушка успокаивала себя тем, что Мойра не дожила до этого кошмарного дня.
Стоило Брайди закрыть глаза, как в ее памяти всплывал образ тетушки: вот она сидит, опершись о подушки и что-то читает. Но как только девушка открывала глаза, перед ней уже никого не было, лишь аккуратно застеленная тетушкина постель.
Еще недавно все свободное время Брайди проводила в этой комнате, развлекая больную Мойру игрой в шахматы, шашки или триктрак. Научила ее тетушка и игре в покер.
Многим комната Мойры казалась странной, но она как нельзя лучше отражала сущность своей хозяйки, ее вкусы и пристрастия.
На каминной доске красовалась голова лонгхорна [4], отполированные рога которого достигали в длину не менее шести футов. Стену над кроватью «украшали» висящие крест-накрест кирка и лопата из бронзы. На прикроватных столиках возвышались стопки журналов детективного и мистического содержания, а в изящных серебряных рамочках хранились пожелтевшие фотографии старателей и шахтеров. Вдоль каминной доски выстроились целые груды сверкающего горного хрусталя — пурпурного, желтоватого, сиреневого и зеленоватого. Рядом с этими горными минералами возвышались испанские серебряные подсвечники. На книжных полках, между произведениями классиков в кожаных переплетах и дешевыми бульварными романами прятались другие ценности тетушки Мойры: керамическое птичье гнездо, наполненное гладкими блестящими яйцами из бирюзы и маленькая мексиканская ваза с крапчатыми перьями неизвестной птицы. Туалетный столик был уставлен чашами навахо, в которых лежали многочисленные разноцветные бусы из бисера, блестящий русский кобальтин и еще какие-то глянцевые камни розового цвета.
Все это Брайди решила оставить здесь, на своих местах. В ее сознании и эта комната, и эти предметы были неразрывно связаны с Мойрой, они являлись как бы частью своей хозяйки.
Девушка знала, что ей будет очень не хватать любимой тетушки, которая всегда поддерживала в трудную минуту. Ее доброта и терпение не дали Брайди сойти с ума от отчаяния в то ужасное лето, тринадцать лет назад, когда сгорели ее родители, а Джонни ушел в море и больше не вернулся.
И хотя она привыкла полагаться только на собственные силы, но все равно где-то в тайниках души теплилась надежда, что Мойра будет рядом всегда и сможет защитить от всего на свете.
— Тетушка Мойра, — прошептала девушка, чувствуя, как ее глаза вновь наполняются слезами. — Ну зачем ты умерла?
Подавляя волнение, она прошлась по комнате.
В дальнем углу стояла большая, в натуральную величину лошадь, вырезанная из дуба и отполированная до блеска, с настоящими хвостом и гривой. Приблизившись к этой удивительной скульптуре, Брайди положила руку на потертое кожаное седло.
3
Маркитантка — в 18–19 вв. — торговки съестными припасами и напитками, сопровождавшие армию в походе.