Когда весной Шербек приезжал делать баранам прививки сывороткой СЖК, изготовленной из крови жеребой кобылицы, пошутил: «Кузыбай, давай и тебе сделаю, будешь настоящим бойцовым бараном и оправдаешь свое имя»[40]. И зачем он так сказал? Стало очень обидно! Разве Кузыбай хоть раз просил у него помощи? Кузыбай не нуждается в сыворотке! Если нужно, сделай себе, и будь не только бойцовым бараном, но и жеребцом, старый холостяк!
Но больше всего задели слова усатого Туламата, сказанные на свадьбе у Суванджана: Шербек, мол, возвратится в кишлак и пошлет к нему Мухаббат! Разве он просил Шербека, чтобы вернули его жену на путь истинный? Да, Саидгази, наверное, что-то знает, еще весной как-то сказал ему: «Кузыбай, наш раис, кажется, так и останется в холостяках», и при этом как-то странно улыбнулся.
— Хайт чек! — раздался невдалеке крик братишки, прервавший горькие мысли Кузыбая.
Послышалось блеяние овец и ягнят.
«Через полчаса будут здесь», — подумал Кузыбай.
Он спустился с холма и, не заходя в загон, направился в кишлак. Не шел, а бежал по полевой дороге, словно его кто-то ждал с нетерпением. Минуя кривые, узкие переулки, он вышел на широкую улицу и замедлил шаги. Когда приблизился к мосту, размяк, как спустивший баллон, и остановился. Перейти мост — и через четыреста шагов дом Мухаббат, сколько уже раз Кузыбай отмерял! Всего только четыреста шагов. Но эти четыреста шагов казались ему долгими, как долгая дорога между Аксаем и Куксаем. Ноги сами остановились. «Зря пришел», — прошептал он. Может, возвратиться назад? В эту минуту из столовой, выстроенной недавно на берегу реки, послышалась унылая мелодия. Сердце Кузыбая задрожало. Сойдя с моста, он направился в сторону столовой. Вошел и сел за первый столик у стены. На его счастье, приемник оказался совсем рядом. И посетителей мало. Никто не мешал слушать музыку. Гладкий, лоснящийся, с масляной улыбкой официант поставил перед Кузыбаем блюдце с тонко нарезанной конской колбасой — казы и налил водки из красивого графинчика.
— Не тому, кто бегает следом, а тому, кому суждено, — многозначительно произнес официант. — Заказал один, такой же красивый, как вы, джигит, но не стал ждать и ушел...
Кузыбай тоже улыбнулся в ответ. Ему стыдно было сказать, что не пьет; могут спросить: «Не ешь, не пьешь, так зачем же тогда сидишь здесь?»
— Этот человек рожден, чтобы играть на танбуре, — официант двинул бровями в сторону приемника. — Танбур поет у него в руках!
Кузыбай опрокинул рюмку, наполнил еще. Внутри все зажглось, словно бросили туда горячих углей. Ему казалось, что он никогда не слышал такой чарующей музыки. «Мухаббат, непостоянная Мухаббат!..» — вздохнул он. Постучал по графинчику, попросил принести еще. Человек в сапогах с длинными голенищами, издали наблюдавший за Кузыбаем, оставил свой столик и подсел к нему. Его нос похож на три слипшиеся переспелые клубники, веки зеленых узеньких глаз воспалены. Он позвал: «Тузик!» Длинноухая борзая, слоняющаяся под столами, замахав хвостом, положила морду на колени хозяина. Поглаживая ее, он обратился к Кузыбаю:
— Умное животное.
Кузыбай, покачивая отяжелевшей головой, прошептал:
— Собака — преданное существо, жена — нет.
— Что?
Кузыбай повторил, растягивая слова.
— Полностью присоединяюсь к вашей мысли. Скажу вам, если бы не этот Тузик, я давно бы уже подох. На охоте, если захмелею, усну — куснет за руку и разбудит! Вот какая преданность! Каждый год получает золотую медаль. У меня и у жены нет медалей, а у Тузика есть...
— Эх, Мухаббат...
— Что?
— Я говорю, хорошая собака.
— Скажу вам, благородная борзая! Один мой друг, охотник, давал пять тысяч, так просил — не согласился.
— Ох, непостоянная!
— Что?
— Говорю, выпьем за вашу преданную собаку, — Кузыбай наполнил две рюмки, одну протянул неожиданному собеседнику.
Чокнулись, выпили.
— И такую бесценную собаку не хотели пускать в гостиницу. Дескать, запрещено впускать животное в помещение, где спят люди! Скажу вам, как люди бывают разными, так и животные. Среди животных есть друзья человека, есть враги, нужно различать!
— Правильно. И люди бывают разные... Есть друзья, есть враги... Слепец я, прозрел поздно...