Собака, которая дремала недалеко от шалаша, положив голову на лапы, вдруг вскочила. Бабакул подумал: «Что она учуяла?» Пока он доставал из шалаша охотничье ружье, другие собаки тоже подняли лай. Бабакул осторожно прошел мимо отары, поднялся на холм и увидел четырех всадников. Собаки свирепо лаяли, преграждая им дорогу. Их били кнутами, они отбегали, но, вернувшись, снова бросались, как будто хотели разорвать всадников на куски.
Пока Бабакул раздумывал, отозвать ли собак и что это за гости разгуливают темной ночью, раздался выстрел. Собаки, визжа, рассыпались в стороны. Когда Бабакул подбежал, одна из собак лежала на земле. Всадник, застреливший собаку, спокойно открыл затвор винтовки и выбросил гильзу.
Бабакулу до слез было жаль собаку.
— За что вы убили эту несчастную? — спросил он.
— Ты забыл, что она виновата передо мной, — с угрозой ответил всадник.
Ночь была темная, но Бабакул легко узнал его: это был тот вор, который украл у него ягненка, а потом попал в зубы к собаке.
— Вы отомстили бессловесному животному. Как вам не стыдно! — сказал Бабакул, глядя на свою издыхающую собаку.
— Будь благодарен, что я и тебя не застрелил! — услышал он в ответ.
Всадник, стоявший позади всех, выехал вперед и вмешался:
— Курбаши, родной, не унижайтесь до этого пастуха. Если его застрелить, стадо Максума останется без присмотра.
Бабакул узнал и своего защитника: это же лавочник Абдулазиз, а те два всадника, что позади, — его сыновья.
Всадники взвалили на лошадей четырех жирных баранов, сказав Бабакулу:
— Деньги мы заплатили Максуму. Если кто-нибудь будет спрашивать, не видел ли ты нас, скажи «нет». Понял?..
Когда они уехали, Бабакул с горечью подумал:
«Странные времена настали. Безбожнику говорят: ты неверующий, что с тебя взять, а верующие вон какие дела творят. Люди испортились, что чисто, что погано они не разбирают. Максум говорил, что это признаки конца света. О аллах, прости меня! Все точно так, как он говорил! Чего не хватает Абдулазизу-лавочнику? Ведь люди говорят, что он богаче Максума, только очень скупой, поэтому даже мало ест и плохо одевается. Все, что зарабатывает, он обменивает на серебро и золото. И такой благочестивый мусульманин и почтенный, богатый человек вместе с бродягой-вором крадет у своего наставника баранов. О аллах, какое настало время!»
В то время как Бабакул, сидя в своем шалаше, сокрушался об испорченности нравов, Разык-курбаши, кружась около пика Каракуш, ругал себя за то, что не застрелил пастуха. Что изменилось бы, если одним босоногим на свете стало меньше? «Как бы это милосердие не стоило мне головы», — думал он.
Абдулазиз настороженно смотрел на огромные, как горы, плечи Разык-курбаши, ехавшего впереди.
В этом взгляде были ненависть и страх. Теперь он связан с этим рыжим головорезом. Курбаши завел его в тупик, и только он может спасти.
Наконец они добрались до пещеры в горах, которая служила приютом для Разыка после побега из тюрьмы. Разык и сыновья Абдулазиза, войдя в пещеру, бросились на сухую землю и сразу уснули. Только Абдулазиз не мог заснуть. От долгой езды у него болело в паху, спину ломило.
— Трудность пути — трудность могилы, — шептал он, потирая спину. — Разык говорит, что, если ткани, украденные из кооператива, сшить, как канары, и набить соломой, будут легкие матрасы. Вранье! Легко будет только в могиле.
Тоска не давала уснуть Абдулазизу. Он бросил свой родной дом и нашел себе приют там, где живут дикие звери. Под ним вместо постели камни и песок, вместо подушки под головой седло. Будь проклята такая жизнь! Кому он оставил полную лавку товара?
А золото, серебро и украшения жены, спрятанные в железном сундуке под помойкой? Неужели он собирал их для того, чтобы теперь бросить все и бродить по горам? Сын почтенного Ишана-бобо Максум сейчас спокойно лежит в своем доме. А брат его Фазлиддин-кары устроился секретарем сельсовета. Оба они вошли в доверие советской власти. Ох, и хитрый этот Максум.
Даже застонал от злости и постучал себе по лбу ладонью: «Живешь столько лет на свете, а в голове пусто». Перед его глазами мелькали недавние события: вот он ломает плуг, убивает волов, сбрасывает в уборную зерно. Теперь он понял, что только разоблачил себя этими поступками. Потом Абдулазиз вспомнил, как ругался с председателем комиссии по земельной реформе Кучкаром-коммунистом, как обманул его, сказав, что земли у него меньше, чем сорок танапов. А когда измерили землю, то разоблачили его ложь и отняли землю. Этой ложью он добился лишь того, что Кучкар стал его ненавидеть. И вот тогда-то как снег на голову свалился этот рыжий головорез и потребовал, чтобы он, Абдулазиз, показал ему дом Кучкара, а потом дом Турдыкула,