Саидгази хочет бежать, но ноги словно приросли к месту, а длинные руки Ходжабекова потянулись к горлу и начали давить кадык. Он метнулся назад, но два огонька сторожили неотступно. Саидгази взвыл и повалился как подкошенный в снег.
На следующий день пополудни свинарь Тухтасин, подъезжая к амбару за отрубями, заметил у склона горы одиноко сидящего пса. В кишлаке все от мала до велика знали, кому принадлежит этот пес, похожий на волка. «Что он делает в Красной пропасти?» — удивился Тухтасин и повернул арбу в ту сторону. Кукял, глядя на что-то, жалобно визжал. Тухтасин встал на телегу и, взглянув, едва не закричал: перед Кукялом в снегу лежал человек...
Когда донеслась весть о том, что Саидгази нашли в Красной пропасти замерзшим, Акрам сидел в своем кабинете и ломал голову над тем, что случилось с Ходжабековым. Ночью ему стало плохо, и Акрам решил, что это кровоизлияние в мозг. А утром, когда увидел синие пятна на шее Ходжабекова, перепугался. Вызвав дежурившую ночью сестру, спросил ее, заходил ли кто к Ходжабекову. Сестра никого не видела. А Ходжабеков, когда пришел в себя, сказал, что заходил Саидгази. Но не сказал, что душил... Да и зачем Саидгази душить его? Такие неразлучные друзья. Акрам решил не поднимать шума, даже не стал ругать сестру, что не видела, как приходил Саидгази. Главное — Ходжабеков жив, а всякие слухи подрывают авторитет врача. Перевязывая Ходжабекову голову, замотал и синяки, чтобы никто не заметил.
Хотел попросить у санитарки стакан горячего чаю, но она сама вбежала в кабинет и выпалила: «Умер Саидгази».
Акраму стало жутко.
Саидгази ночью приходит в больницу, а дежурная сестра его не видит; Ходжабекова кто-то душит, а кто — он не знает, и в эту же ночь умирает Саидгази. Странно, очень странно все это!
Глава семнадцатая
Шербек, знакомясь с материалами ревизионной комиссии, все время почему-то возвращался к мысли о таинственной смерти Саидгази. Нет ли связи между этой смертью и начавшейся в то время работой комиссии?
Все выяснилось, когда члены комиссии посетили больницу для выяснения кое-каких деталей у Ходжабекова, уже вставшего на ноги. Тогда-то Шербек и узнал, как Саидгази поймал в свой силок бывшего председателя. Ходжабеков рассказал, как он отказался поставить свою подпись под документом, где было записано, что на приобретение овец истрачено двести тысяч рублей. Тогда Саидгази прямо заявил, что ему, Ходжабекову, следует поинтересоваться у своей женушки, на какие деньги был построен их великолепный дом из шести комнат с цементированным подвалом, балаханой и великолепной оградой. После этого Ходжабеков вынужден был поставить свою подпись. Может быть, следует поверить тому, что Ходжабеков долго боролся с собой, а затем, «снова родившись на свет», решил просить прощения перед колхозниками, партией и «честно провести остаток жизни». Вот его заявление в правление колхоза. Шербек вытащил из ящика стола написанное крупными буквами на четырех листах заявление и снова пробежал глазами. Ходжабеков просил, чтобы его дом, усадьбу, построенные на колхозные деньги, передали колхозу. «Хорошо», — подумал Шербек. Невольно вспомнилась статья в газете о колхозе «Аксай», напечатанная год назад. В ней перечислялись успехи колхоза во время правления Ходжабекова, говорилось о строительстве яслей. Но яслей тогда еще и в помине не было, и говорят, что Ходжабеков, показывая на свой, уже почти готовый дом, заявил газетному работнику, что это ясли.