Временной консилиум судей располагался в здании с полной блокировкой всех известных волн. Огромный железобетонный куб в центре мегаполиса, свинцовые двери с винтовыми ручками и постоянной охраной из роботов. Тут вершились приговоры путешественникам во времени, всем тем, кто, пренебрегая правилами, пытался изменить будущее.
– Дуглас, что там по делу Териса Бая? – поймав в коридоре сотрудника по зачистке временных парадоксов, спросил главный судья.
– Я работаю над этим, ваша честь, – стал оправдываться пожилой сотрудник. – Мне пока неясны мотивы преступника. Я не уверен, что он действовал в одиночку.
– Отдай эту работу машинам, Дуглас, третью неделю я выслушиваю упрёки, как мы умудрились пропустить двадцать лет изменения прошлого, под самым носом.
– При всём уважении к интеллектуальному анализу, роботы грубо работают, – прикусив губу, ответил он. – После их чистки всегда страдают обычные люди.
– Это не твои заботы! – гневно посмотрел на него главный судья.
– Позвольте ещё раз допросить преступника, – попросил Дуглас. – И если он действовал в одиночку, я без колебания отдам дело машинам.
– У тебя времени до вечера. И приведи себя в порядок, – приказал начальник.
– Так точно, исправлюсь.
Дуглас Эйсон от недовольства сжал кожаную папку с электронными бумагами, но, стараясь скрыть негодование, отправился в пыточную камеру. Последние две недели разбирательств в деле Териса Бая изрядно подпортили его внешний вид, неисправимый трудоголик действительно чертовски плохо выглядел: седая щетина, серо-землистый цвет кожи, тёмные круги под глазами, красными от недосыпания. Он работал в системе временных судей порядка тридцати лет, опытный следователь с безупречной репутацией. Постоянные прыжки, погони за нарушителями закона подорвали здоровье Дугласа, и сейчас все болячки молодости словно из рога изобилия посыпались на его голову. Возраст при всём задоре всё-таки давал о себе знать.
Открыв свинцовую дверь пыточного кабинета, он активировал режим допроса. Будучи в медикаментозном сне, обездвиженный подозреваемый сидел в кресле. Как только сотрудник временной полиции авторизовался, робот-помощник ожил и поинтересовался целью визита.
– Тори, включи ему голову, я хочу кое-что выяснить, – приказал Дуглас.
– Сорок семь секунд, – ответил робот, делая внутривенную инъекцию преступнику.
Гуманные законы общества требовали ненасильственного отношения к временным преступникам до вступления приговора в силу. И поэтому медикаментозный сон был идеальным инструментом контроля, безболезненным и надёжным. Афроамериканец Терис Бай открыл большие чёрного цвета глаза и зашевелил губами, от продолжительного медикаментозного сна голова, словно налитая свинцом, упала на грудь.
– Слушай, Терис, – подняв его голову, сказал следователь, – у меня на руках приказ отдать твоё дело машинам.
– Меня при любом раскладе ждёт расщепление, – улыбнулся тот.
– Помоги мне понять мотив, и я подам ходатайство на расщепление во сне.
– Тогда просмотри ещё раз обучение Усейна, – воодушевлённо предложил Терис.
– Ладно, давай ещё раз, – закрыв дверь, сказал Дуглас и приказал включить запись уголовного дела о переносе во времени.
«1938 ГОД. ЯМАЙКА.
Одетый в белоснежный костюм и тёмно-синие лакированные туфли, темнокожий иностранец сразу привлёк внимание жителей небольшого поселения. Терис Бай хоть и выглядел как американский турист, но при этом был чёрным, что уже редкость для здешних мест. Тёмные ухоженные волосы, большие выразительные глаза, приплюснутый нос и белоснежные зубы – этот обеспеченный негр в мгновение стал чем-то вроде диковинки, местная шпана прям облепила столь необычного гостя, выпрашивая мелочь. Не обращая внимания на попрошаек, Терис Бай уверенно пошёл вглубь поселения.
– Эй, паренёк, – обратился Терис к темнокожему юноше, который, соревнуясь, обогнал сверстников, – ты давно так быстро бегаешь?
В потёртых шортах, выцветшей футболке и на босую ногу, юноша даже перестал сутулиться, когда солидный мужчина обратился к нему. Парни, забавы ради, бегали наперегонки от колонки до окраины селения.
– Вы ко мне? – вопросом на вопрос ответил парень.
– Как тебя зовут?
– Усейн, – ответил паренёк, оглядываясь по сторонам. – Дядя, дай доллар, – нагловато попросил он.
– Доллар?! – улыбнулся он. – Я дам тебе два, если ты завтра снова придёшь сюда, чтоб бегать, но уже под моим руководством.
– Я – свободный человек, богатый брат, – смотря в глаза мужчине, сказал Усейн. – И за два доллара меня не купишь!
– Меня зовут Терис, Терис Бай, и я не хочу купить, я хочу научить. Я наблюдал за тобой, у тебя быстрый шаг, а тело ставишь так, словно чувствуешь каждый мускул ног.