Незавидна судьба переживших свой век крепостей. Уже не драконы, а летучие мыши атакуют их башни. Если вдуматься, летучая мышь — тот же дракон, но ничтожно малый. Та же ничтожность ждёт и былую твердыню. Но приморская крепость избежала печальной участи. Последний из сеньоров отдал её в вечное владение Хартусу Аурзелингу — знаменитому чернокнижнику и чародею.
Где, как не здесь, в самом гнездовье ахенбаумских колдунов, обитать величайшему волшебнику, какого знал людской род.
Со своими сиволапыми конкурентами Хартус жил мирно и даже наладил сотрудничество. Спорить им было не из-за чего, богатые клиенты на болотах не появлялись, а бедняки и помыслить не могли, чтобы постучать в ворота замка.
Зато в одном Хартус нарушил все негласные установления, бытовавшие среди сообщества магов. В мире нет существ более ревнивых, чем волшебники. Легенды и сказки всех народов полны описаниями жестоких поединков между магами. Стоит им встретиться, битва неизбежна. Глупцы пытаются объяснить этот феномен тем, что якобы маги делятся на светлых и тёмных, между которыми не утихает вражда. Это не так, вражда существует сама по себе, независимо от зла и доброты. При дворе любого повелителя есть колдун, но непременно один. А великий Хартус во всеуслышание объявил, что всякий обладающий магическим даром, может прибыть в Ахенбаум и будет принят, как гость.
Поначалу предложение посчитали ловушкой. Так идея Хартуса и сгинула бы, не осуществившись, но во владениях мага стали появляться фигуры в чёрных бурках, а вслед за ними потянулись и чародеи цивилизованных земель. Приезжали, гостили недолго и возвращались в более кормные места. Говорили, что Хартус наложил на свою твердыню чудовищное заклятье, не позволяющее осуществляться там никакому иному колдовству, кроме его собственного. Маг, прибывший в Ахенбаумскую цитадель, становился как бы простым человеком. Он не мог никого зачаровать, но и ему никто не сумел бы причинить ни малейшего вреда. В жестоком мире, где властвуют инфернальные силы, такая обитель безопасности дорогого стоит.
Потом уже оказалось, что болотные пастухи приходили не ради волхования, а договариваться о поставках твёрдого сыра и своей знаменитой баранины. Договор оказался взаимовыгодным, и с тех пор деликатесы с засоленных пастбищ шли в продажу под эгидой обители чародеев. Овечий сыр редко бывает твёрдым, больше напоминая брынзу, но этот был не только твёрд, но и годами не портился, по какой причине особо ценился мореплавателями, а баранина, нагулянная на лугах, которые регулярно заливаются морской водой… кто пробовал, тот знает.
Когда после долгого и славного владения замком Хартус Ауренинг перешёл в иные, более совершенные миры, дело его не зачахло. Всякий прославившийся кудесник хотя бы раз приезжал в Ахенбаум, чтобы почувствовать себя простым человеком, не способным колдовать. К тому же библиотека Хартуса, открытая для гостей, также привлекала немало исследователей потустороннего. В результате, нигде в мире не было столько чародеев, как в маленьком приморском городке.
На привратной башне бывшей крепости появилась бронзовая надпись: «ACADEMIA». По внутреннему двору прогуливались магрибские мудрецы в тюрбанах и расшитых халатах, чернокнижники, поставившие себе на службу законы астрологии, оккупировали смотровую башню и вышку маяка, некроманты тосковали в подземельях — их не любили даже здесь.
Мелкая колдовская братия обитала в городе, выспрашивая разрешение хотя бы вольнослушателями присутствовать на лекциях знаменитых профессоров.
Все знали, здесь учат теоретической магии. Реально колдовать здесь не мог никто. Обыватель из любой части ойкумены мог приплыть в Ахенбаум и, заплатив огромные, неподъёмные для большинства деньги, учиться без малейшей надежды постичь практику колдовства. Обычно сюда присылали младших отпрысков знатных родов, которым судьба определила духовную карьеру. Колдовать им не обязательно, а вот освоить терминологию — нужно.
И, разумеется, город приветил множество вечных студентов из стран, которые за последние сотни лет обзавелись университетами. Этот вольный люд не имел ни малейших шансов проникнуть в стены Академии, но не особо переживал по этому поводу, радуясь жизни, проводя время в ресторанчиках и пивнушках, порой устраивая драки с окровавлением, в случае если одно землячество что-то не поделило с другим.
Раз в год, когда на море заканчивалась путина, а на пастбищах начинали резать скот, в городе происходило гуляние. Традиция древняя, как сам Ахенбаум. К этому же времени академики приурочили проведение ежегодного симпозиума, посвящённого той или иной проблеме магического действа. Тема очередного симпозиума объявлялась за год при закрытии предыдущего конгресса, чтобы участники могли, как следует подготовиться к грядущим дискуссиям и написать собственные доклады. Специальные доклады делались на закрытых заседаниях, куда не допускались непосвящённые, а диспуты по важнейшим темам были публичными и проводились в зале ратуши в присутствии всех желающих. Так, во всяком случае, бывало объявлено. На самом деле желающих было много больше, чем мог вместить даже обширный зал. Нелишне отметить, что жесточайший запрет на колдовство с течением времени распространился на весь центр города, дабы вошедший в раж полемист не испепелил своего оппонента, а заодно и всех присутствующих.