Йен кивнул, будто соглашаясь с обоими.
- Я думаю, что все идет подозрительно гладко, - сказал юноша Арни по-английски. И тут же, словно спохватившись, повернулся к Марте, перейдя на берсмальский: - Нет-нет, Марта, просто я задумался о... о жуткой ответственности. - Перед тем как постучать затянутыми в перчатку пальцами по копью, Йен убедился, что оно надежно зажато в другой руке, также защищенной перчаткой.
- Точно, - согласился Арни. - Все куда проще, чем предполагал. Как он и говорил.
- А ты ему не доверяешь?
Арни фыркнул в ответ.
Наклонив голову, Марта деланно улыбнулась.
- Можно узнать, что вы обсуждаете?
- Да вот, пытаюсь убедить Арни, что все складывается благополучно, ответил Йен.
- Не сомневаюсь, что так будет и когда вы окажетесь перед Столом. Если вы те, за кого я вас принимаю. - Марта тряхнула головой, словно отгоняя возможные протесты юноши, да так энергично, что ему почудилось, будто волосы ее зашелестели. - Знаю, вы сейчас приметесь все отрицать, и не мне уличать вас во лжи. Но ни в одном пророчестве не сказано, что Обетованный Воитель открыто возвестит о своем пришествии. Или, если уж на то пошло, что он вообще осознает свою миссию.
Узенькая, причудливо извивающаяся лесная тропа за окном сменилась довольно широкой дорогой, тянувшейся через равнину и поднятой над ней примерно на метр. В памяти Йена сразу же всплыла Северная Дакота, вот только цепочка гор, исчезавших в дымке где-то далеко на горизонте, смазывала сходство.
Вдруг к окну снаружи прилипла широкая физиономия Ивара дель Хивала.
- Наслаждаетесь поездкой? Я тоже.
Верховая езда явно входила в число многих дарований этого исполина. У него и вправду был вид самого счастливого человека на свете - хотя, чтобы заглянуть в окно, ему пришлось так съехать набок, что Йен не понимал, как он удерживается в седле.
- Достопочтенный глава отряда предложил остановиться в одной из деревень для полуденной трапезы, - объявил Ивар, - и надеется, что это не вызовет возражений ни у маркграфини, ни у герольда.
- Конечно, не вызовет, - кивнул Йен. - Я лично не против.
- Если Йен Сильвер Стоун не против, то как же могу быть против я? Наоборот, мне это в высшей степени приятно. - Лоб Марты прорезали симпатичные морщинки. - В последний раз я была в Престоле совсем еще маленькой, но до сих пор помню местные лакомства, которыми нас потчевали. Девушка наклонилась к Йену, словно намереваясь доверить ему страшную тайну. - Есть такая рыба - местный деликатес, ее называют огненным ротаном... так вот, этих рыб специально разводят в водоемах, а потом готовят из них филе, приправленное особыми специями, состав которых держится в строгой тайне. Потом филе помещают в коптильни. Приготовление приправ, как и выбор времени отлова рыбы - настоящее искусство. Когда несколько лет назад наш главный повар попыталась раздобыть этот рецепт, ей ответили, что его раскроют лишь по личной просьбе моего отца. - Щелкнув пальцами, будто решив поставить точку на этой теме, девушка добавила: - Мой отец, разумеется, слишком мудр, чтобы лишать людей предмета их законной гордости.
Такое положение вещей было не лишено логики, однако Йен все же видел в нем изъяны. Впрочем, нельзя сказать, что прежде ему приходилось всерьез задумываться о проблемах управления маркграфством.
При этой мысли юноша невольно вздохнул. Кем бы он ни был, Обетованным Воителем он точно не являлся, и посему вряд ли есть смысл размышлять, что следует делать Обетованному Воителю.
Хорошо бы это поняла Марта... Несомненно, слухи о геройских подвигах Йена немало способствуют тому, что в один прекрасный момент она окажется в его постели; черт побери, будем объективны - пресловутого огненного великана он прикончил собственными руками, и если в качестве приза ему выпадет возможность прижать к себе обнаженное тело Марты, вряд ли его при этом будут мучить угрызения совести.
Но Йен был не из тех, кто, если потребуется, и тысячу раз способен повторить "Я тебя люблю", лишь бы в конце концов переспать с объектом своих вожделений, а титул "Обетованного Воителя" в этой связи казался ему куда коварнее вышеупомянутых заверений в вечной любви. Невольно он еще мог солгать, однако лгать умышленно...
Нет, ты - это твои поступки.
Он подался вперед, сжав в руках копье.
- Послушай, прошу тебя. Никакой я не Обетованный Воитель. Просто я совершил то, что совершил, и если ты поэтому считаешь меня кем-то особенным, - последнее слово вызвало улыбку Марты, - я тут ни при чем.
Трудно было заглянуть в ее глаза, чтобы не перехватило дыхание... Йен судорожно глотнул, потом заставил себя договорить.
- Я не тот, за кого меня здесь принимают, - твердо заявил юноша, поражаясь страсти, с которой он произнес эту фразу. - Меня не волнует, что думают обо мне твой отец и твои братья, но вот ты должна мне поверить. Должна!
Кольцо на пальце Йена начало пульсировать, как уже было однажды. Раз, два, три... оно билось в унисон с его сердцем.
Потом Марта кивнула.
- Я верю тебе, - произнесла девушка, положив ладонь на его руку.
Но это не имеет значения, говорили ее глаза.
Обед был подан на узком, видавшем виды столе, врытом в землю перед какой-то хижиной, очевидно таверной. Расселись на двух скамейках.
Контраст между этим столом, подходившим больше для пикника, и роскошными одеяниями гостей вызывал невольную улыбку. Пикник прочно ассоциировался у Йена с шортами-бермудами, футболками и кроссовками, большими пакетами из супермаркетов и раскисавшими от пролитых на них жидкостей бумажными тарелками, но никак не с изящной посудой из переплетенных стеклянных нитей, бокалами от знаменитых стеклодувов, серебряными вилками, поблескивавшими на солнце, или с плотной скатертью ручной работы, колыхаемой легким бризом.
Обеды в Вандескарде, по крайней мере в кругу знати, были чем-то сугубо торжественным - Марта переоделась в белое платье, в котором впору бы отправиться на бал, а два десятка ее телохранителей сменили кожаное обмундирование на шелковые накидки и просторные панталоны, более уместные у дверей будуара.
Но в каждом монастыре свой устав. Если кто и заметил, что Йен не переоделся к обеду, никаких комментариев не последовало. Точно так же никто не обратил внимания и на то, что небольшой загончик поблизости таверны срочно освободили от лошадей, чтобы разместить там Гунгнир. Йен воткнул копье в землю в центре загона, предусмотрительно напомнив, чтобы расставили часовых - четверо солдат в ливреях встали по углам.