Они въехали в закрытый двор, образованный тремя новостройками. Решившись на оформление ипотеки, Берта долго выбирала район, риелтор показывала ей дома, находившиеся ближе к центру. Уже отчаявшись угодить капризной клиентке, неохотно предложила последний вариант. «Эти три дома давно обжиты, продается одна квартира – хозяева уезжают за границу. Но она на втором этаже. Вы же хотели выше?» – без всякой надежды спросила женщина. Берта согласилась на осмотр. И влюбилась в будущее жилище с ходу. «Когда жила одна, пусть наездами, мне было комфортно. Олег своим присутствием умудрился в скором времени лишить меня элементарных радостей – отдыха, ощущения покоя и независимости. Я всегда была готова услышать очередное оскорбление, критику того, что готовила, как накрасилась, что надела. Господи, почему я все это терпела?! Любила? Да, наверное. Тогда почему я сейчас чувствую облегчение, а не горе от потери любимого?» – с долей стыда за себя подумала Берта, выходя из машины.
Глава 5
Мутерперель отошел к своим, Берта застыла на крыльце подъезда, ожидая, когда к ней подойдет следователь. Аглая слышала, как мужчина, представившийся Берте капитаном юстиции Каниным Антоном Денисовичем, сообщил, что звонил ей именно он. Об Аглае все словно забыли – и дочь, и их новый сосед. Честно говоря, к Берте подойти Аглая опасалась, будучи уверенной, что расспросов не избежать, а какие могут быть сейчас разговоры, кроме как об убийстве Олега? Не время… Она бы и дальше молчала, потому как только тем и занималась последние двадцать пять лет, что стирала из памяти самарскую жизнь, обрывая накатывающие воспоминания. В итоге уже и сама начала сомневаться – а было? Было ли студенчество, был ли Осокин, обыск в бабушкиной квартире, укоризненные взгляды соседей, когда Аглая с дорожной сумкой в руках выходила из подъезда? Был ли Дмитрий, ночь их любви, горький рассвет и проводы на вокзале? Аглая посмотрела на Мутерпереля – вот он, тот изгнанный ею из квартиры следователь – живое доказательство, что от прошлого не сбежать даже в мыслях. Прикатило откуда-то прошлое в образе мужика цыганской наружности, явилось в дом, а за ним – беда за бедой…
Аглая проследила взглядом, как оба следователя подошли к Берте, Канин что-то сказал ей, дочь кивнула в ответ и зашла в подъезд первой. Аглая поспешила за ними, отметив, что майор застыл на пороге, глядя в ее сторону.
– Аглая Андреевна, не отставайте, а то потом проблематично будет пройти к месту преступления.
Мутерперель дождался ее у входной двери и пропустил вперед.
– Что, подвел вас, когда о Самаре спросил? Ну, простите, не знал, что держите дочь в неведении. Взрослая она барышня, тем более – юрист. Могли и рассказать ей все. Уже смысла нет скрывать те события. Да и что такого произошло? Вас эта история коснулась опосредованно, то есть один из преступников жил на птичьих правах на вашей территории. И все. Кстати, вам не интересно, что было дальше с Осокиным? Впрочем, давайте разговор о нем отложим на потом, мы пришли. Пройдите пока на кухню, незачем вам на труп смотреть.
«Какая забота. А я в анатомичке трупов не видела, да. Забыл, что я медик?» – с сарказмом подумала Аглая, сворачивая в боковой коридор.
Квартира ей нравилась планировкой, оформлением в пастельных тонах и огромной кухней-столовой. В доме Марковых, то есть теперь в ее собственном, кухонька была крошечной, не больше пяти квадратных метров. Кухарка Алевтина, имей хотя бы еще десяток лишних килограммов, уже с трудом протискивалась бы между плитой и столом. Холодильники размещались в коридоре в отдельной нише, дверь в душное, несмотря на постоянно работающую вентиляцию, помещение была всегда открыта. Благо запахи проглатывала мощная вытяжка, установленная над газовой плитой. Трапезничали в комнате по соседству с кухней. Раньше в ней жила мать Осипа Макаровича. Умерла она задолго до того, как Аглая переехала на юг. Алевтина поминала женщину словом худым, но добрая ко всем людям Нюра оправдывала характер старухи тяжелой судьбой. И муж пьянь был, и сын чуть не спустил все наследство в карты. Не сломи его болезнь, и дом бы проиграл. О каком наследстве шла речь, Аглая могла лишь догадываться – деньги у больного хозяина на счетах были, причем немалые. И платил он сестрам и ей, Аглае, вовремя и прилично. Точнее, не он платил, а ее муж Лев Лапин, доверенное лицо Осипа Макаровича Маркова. Он же, Лев, и унаследовал дом, все наличные средства, счета в банках и даже старый «Мерседес» выпуска семидесятых годов. Сыну Дмитрию по завещанию не досталось даже серебряной ложки, на которой было выгравировано его имя, хотя ее, как Аглая знала от мужа, подарил Диме крестный отец «на первый зубок». Теперь всем этим имуществом по документам владеют Аглая и Берта. Только Аглая до сих пор ждет законного наследника…