Проводил ее до такси с облегчением, закрыл дверцу, похлопал нетерпеливо по крыше машины ладонью, мол – трогай поскорее. И только тогда засмеялся над собой в голос – а нечего было планы строить. А то уже и фату на женщину мысленно примерил, и как дочери представить придумал, да и в свою широкую кровать в спальне уложил…
После этого неудачного романа еще сильнее захотелось, чтобы рядом появилась родная душа, но новых подруг Глеб старался в свои рестораны не водить, а пользовать на их территории. Недостатка в замужних, неудовлетворенных гуляющими «по командировкам» мужьями не было, он только искренне удивлялся: как так-то? С ним чужие жены были на ласку щедрыми, неутомимо активными и страстными. Чего мужьям-то не хватало? Но со свободными от брачных уз дамами Глеб принципиально не связывался.
Однако мечта вернулась, вылезла из глубин подсознания, сначала робко напомнив, что была. А к пятидесяти ближе начала уже назойливо подталкивать: ну сделай же хоть что-нибудь! Что он мог, кроме как съездить в далекие страны на теплый золотистый песочек, прожариться на беспощадном солнце до черноты и вновь закрутить романчик с первой же встреченной одинокой красоткой. Чтобы потом легко махнуть на прощание соломенной шляпой, улыбнувшись с легкой грустью, загрузиться в прохладный салон таксомотора, который повезет его в аэропорт.
Не случилось такой знаковой встречи до сих пор.
Был бы он у матери не один, сестру или брата бы родила – не столь важно, Глеб бы их любил – родная кровь. Или не факт, что любил бы? Ксюша вот так не стала для него любимой. Жалко ее, но боли, что должна быть от потери собственного ребенка, он не чувствует…
Глеб прошелся по дому, няньки Полины нигде не было. Вышел на задний двор – под навесом, где стоял ее велосипед, оказалось пусто. Глеб купил старушке модный трехколесный велик, с вместительной плетеной корзиной, отстегивающейся от багажника двумя легким движениями пальцев, чтобы она наконец отдала сборщикам металлолома свой проржавевший транспорт. «На рынок в станицу понесло», – с досадой подумал он, потому что сразу понял, что новость о том, что Ксюша погибла, Полина узнает именно там.
Номер звонившего, высветившийся на экране, был Глебу незнаком. Почему-то тревожно екнуло в груди, и он торопливо ответил.
– Слушаю. А… да, я понял. Спасибо за информацию.
«Тормозной шланг подрезан. Выходит – убийство?! Господи, да кому Ксюха помешала? Или кому-то выгодна ее смерть… Павлу, только ему. Что там сказала Берта – сегодня суд? Имущество пополам? А зачем ему отдавать половину хорошо налаженного им же бизнеса бывшей жене? – ужаснулся догадке Глеб. – Мог Павел на такое пойти? А хрен его знает… И тот еще парень чернявый крутился у машины Ксюши. Кто он такой? Ему-то зачем ее убивать? Мотив? В любом случае, теперь будет расследование…» Его размышления прервал новый вызов. И вновь номер оказался незнакомым.
– Да, слушаю. Кто это? Федор… какой еще Федор? Мутерперель, ты, что ли? Неожиданно… В гости? Не вопрос, подгребай. Уже слышал? Соболезнуешь… Принимается… Нет, Федя, не несчастный случай, Ксюшу убили. И ты-то, старый сыщик, мне как раз и нужен! – с облегчением вздохнул Глеб, поняв, что в этой беде он один не останется.
Берта из кухни попросту сбежала. Чтобы не нагрубить матери в присутствии постороннего мужика. Хотя тот оказался более осведомленным о жизни Аглаи Андреевны Лапиной, чем она, ее родная дочь. Жесть. И отец не отец, а кто он? А матери кто? Муж, который, как выяснилось, еще и поколачивал любимую. Или не любимую? Сериал просто с флэшбэками главной героини. Только вспоминает матушка прошлое не по своей воле, а по приказу опять-таки постороннего мужика с фамилией Мутерперель. Соседа и следователя СК в одном замесе. Да еще друга детства Ксюшкиного отца и сына хозяина дома, в котором Берта выросла. То есть бывшего хозяина, потому что сейчас домом и участком земли владеют она и мать. По наследству от мужа-не мужа и отца-не отца. А кто вообще Лев Лапин бывшему хозяину усадьбы? Да никто. Домоуправ. Странно, что родной сын Осипа Макаровича в наследство отца не получил ничего. Да и сам он неизвестно где. Или известно? Скелет, по случайности найденный матушкой, – все, что осталось от молодого тогда мужчины Дмитрия Маркова? А убийца – Лев Лапин, отец-не отец. У кого еще в то время была возможность незаметно закопать труп в садочке? Алевтина и Нюра тоже не в счет: обе в сад ни ногой, даже зелень и овощи с огорода в корзинке на кухню приносил отец. Матушка? Да куда ей с ее ростом и весом мужские трупы тягать? Невозможно представить… «И похоже, любовь у нее с Дмитрием случилась. Короткая, без продолжения. То есть я – не его дочь. А чья? Мошенника в прошлом, сидельца, а ныне бомжа Станислава Осокина. Супер. Мне – двадцать пять, и еще вчера я была мужней женой, каким-никаким адвокатом, думала, что имела родных маму и папу, которых любила обоих одинаково сильно. И еще у меня была подруга детства. Предали все: муж, Ксюха, мать. Они врали, и все бы так и осталось тайной, если бы не Мутерперель с вишневым саженцем. Хотя нет, Олежек успел фактически признаться, что спит с другой, но кто она, даже не заикнулся. Более того, испугался вопроса. Кстати, а его матери кто-нибудь сообщил о смерти сына? Или это я должна сделать?» – озаботилась Берта. Переключив мысли на родственников покойного мужа, она заспешила на кухню.