- Вот-вот, - сварливо заметила осмелевшая Селена. - В твои семьдесят пять мог бы остаться и дома.
- Ах ты, маленькая нахалка! - притворно возмутился командор. - Ну да ладно, дома еще поговорим. Не исключаю, что придется вспомнить старое телесное наказание в виде ремня. Но слушай дальше... Временной пробой обнаружили практически сразу, а потом в Диспетчерскую буквально ворвался Патрик который был в состоянии близкого к шоку. Пока разобрались что к чему... В общем, понадобилось время, тем более что твой дружок работал по довольно оригинальной методике. Сразу скажу, - он добродушно улыбнулся и посмотрел куда-то назад, - что если его сейчас не вышибут из Института как пробку, то ученая степень магистра ему обеспечена... Ладно, иди уж сюда, паршивец, не прячься!..
Из задних рядов выехал светловолосый молодой человек лет двадцати в лихо надвинутой на ухо треуголке и парой пистолетов за поясом, придающим ему залихватско-разбойничьий вид. Спрыгнув с коня, он с неловкостью подошел к девушке и, потупив глаза, виновато сказал:
- Здравствуй, Селенка, извини, что так вышло. Поторопился, понадеялся на точность своих расчетов, а на деле чуть было все не погубил. До сих пор кляну себя последними словами... Вот, не смог там остаться, уговорил командора Штейна, чтобы он взял меня с собой на поиски.
Селена ласково прикрыла его рот ладошкой.
- Не надо, Пат, я виновата не меньше тебя! Вместе нашкодили, вместе и будем отвечать. А пока подожди. - С этими словами она подошла к скромно стоящему в стороне Виктору и, взяв его за руку, подвела к своему деду. - Дедушка, вот это Виктор Иванович. Он попал со мной сюда вместе совершенно случайно, и именно благодаря его смелости и находчивости все вот так хорошо и закончилось.
Командор окинул взглядом Полозова с ног до головы и протянул руку.
- Командор Штейн - начальник специальной спасательной службы хроноразведки. И по совместительству, стыдно признать, - родной дед вот этой молодой хулиганки. Рад познакомиться и спасибо за то, что помогли нашей девочке. Судя по вашей одежде - конец двадцатого, - начало двадцать первого века?
- Именно так, - кивнул Виктор. - Если быть точным, то двухтысячный год. А что касается моих заслуг, то если б не один парень из этой эпохи, то нам ни в жизнь не вывернуться.
Командор с удивлением посмотрел на внучку.
- Я тебе потом все расскажу, - быстро сказала Селена. - Между прочим, тут еще есть один тип, которого обязательно нужно найти и обезвредить, пока он не натворил глупостей. Бывший гитлеровец, попал сюда случайно, работая над хорошо известным тебе проектом "Уранус". В настоящее время претендует как минимум на королевский престол. Виктор Иванович вот, подтвердит...
- Ясно, разберемся и с этим! Чуть позже расскажете все поподробнее, а пока закончим ближайшие дела. - Командор подозвал к себе одного из своих подчиненных: - Как у вас обстоят дела, мистер О" Нилл?
Долговязый человек с рыжими бакенбардами засунул в карман мундира продолговатый блестящий ящичек с раструбом на конце и, подойдя к своему начальнику, доложил:
- Обработка заканчивается, командор. Всего нейтрализовано пятьдесят шесть человек. Еще несколько минут, и мы можем отправляться обратно.
Полозов настороженно посмотрел на неподвижно лежащих шведов, возле которых суетились хроноспасатели, прикладывая к кисти каждого из них раструбы своих серебристых приборчиков.
- А что это они у вас там делают? - спросил он командора, как бы невзначай. - И вообще: что с этими чертями, они хоть живые, или нет?
- О, не беспокойтесь, - Штейн небрежно махнул рукой. - Они просто находятся в бессознательном состоянии, а инъекция бивентанола - это лишь для частичного отключения памяти. Всего полкубика под кожу, и человек не помнит, что с ним происходило в течение двух последних часов. Препарат абсолютно безвредный, так что не беспокойтесь за них. Зато когда очнуться, ни о вашем, ни о нашем присутствии даже и не вспомнят.
Полозов в растерянности посмотрел сначала на неподвижно лежащих драгун, затем на своего улыбающегося собеседника.
- Мне, я полагаю, половинкой кубика не отделаться? Для трех суток норма у вас, несомненно, гораздо больше?
- Ну что вы, - обиделся командир спасателей. - В вашем случае это абсолютно лишнее.
- А не боитесь, что разболтаю о том, что здесь было?
Командор, а затем и Селена с Патриком заулыбались.
- А кто вам поверит, Виктор Иванович? Да и не в ваших это интересах. Посторонние люди могут подумать, что вы или начитались фантастических романов или... - Штейн на секунду замешкался, подбирая более подходящее выражение, - ... или подумают, что вы несколько...гм... нездоровы. Зачем вам лишние осложнения, не так ли?
Виктор задумчиво почесал пальцем переносицу и тоже улыбнулся.
- Вы правы, пожалуй... Значит - отпускаете, таким как я есть. Спасибо, конечно. Не знаю только вот что дома да на службе сказать. Трое суток прошло как-никак...
- Об этом не беспокойтесь. Мы доставим вас в ваше время в целости и в сохранности. Ну а при наших возможностях, трое суток обернуться несколькими часами, только и всего. А сейчас простите, - слегка поклонился командор, - мне нужно дать указания моим сотрудникам.
Ну что ж, и на том спасибо! Полозов молча кивнул в знак благодарности и полез в карман за сигаретами. Так и есть - пустая пачка! Курить хотелось страшно, но спрашивать о наличии сигарет спасателей Виктор не рискнул. Глупая, несомненно, привычка. Глупая и вредная. Во всяком случае - Селена за трое суток их общения, неоднократно предлагала ему от нее излечение путем гипноза. Может и зря, что не согласился, сославшись на нервную работу... Хорошая она все-таки девчонка, хоть и с норовом. Еще чуть-чуть, и разлетятся они по разным эпохам - каждый в свое время и никогда судьба не сведет их больше вместе. Жаль, конечно, но время не обманешь...
Вот она стоит рядом в нескольких шагах, оживленно беседуя со своим приятелем. Нагорит, наверное, этой горе-студентке по первое число, но тут уж что заслужила, то заслужила...
Полозов так и не успел додумать эту свою последнюю мысль. Не успел потому, что всей сущностью своей, всем телом почувствовал опасность, и опасность нешуточную. Техника, пусть даже и из будущего, наверняка иногда в сотой, тысячной доле процента, тоже давала сбои. Давала потому, что из густой, начинавшей уже желтеть травы, смотрело перекошенное от ненависти лицо капитана Армфельта, с налитыми кровью глазами, на уровне которых слегка колыхалось черное револьверное дуло, направленное в сторону Селены.
Кричать, звать на помощь, уже не было времени. Виктор видел, как белый, украшенный драгоценным перстнем палец уже давит на спуск, и он не нашел ничего иного, как изо всех сил бросить свое напрягшееся как пружина тело наперерез уже готовой вылететь из ствола пуле.
Грохота выстрела он не слышал, но мир словно раскололся надвое, страшной силы удар в грудь отбросил Полозова назад, и свет в глазах померк...
Глава 20
Возвращение
- ...Значит ты действительно ничего не помнишь? Абсолютно ничего? - долговязый Соловцов в волнении забегал по палате, теребя рукой свои, и без того начинающие редеть, волосы. - Да, правы доктора: крепко тебе по башке заехали, если так вышло.
Лежащий в кровати Полозов, в очередной раз, осторожно потрогал рукой красующуюся на темени здоровенную шишку.
- Да хоть режь, ни черта не помню! Знаешь, иногда даже самому жутко становится. Как в лес ехал - помню, как грибы собирал - тоже помню, даже как домой возвращался помню, а дальше - полный провал...
Прошло чуть больше суток, как Виктор очнулся в этой самой палате хорошо знакомой ему районной больницы. Очнулся, и поначалу даже растерялся. Куда подевались проходящая через луг дорога, неподвижно лежащие вокруг тела шведских драгун, между которыми прохаживались люди в русской военной форме времен царя Петра?.. И симпатичная девочка Селена, вместе с которой они пережили столько невероятных приключений, и ее дед - командир отряда спасателей из будущего тоже исчезли в неизвестном направлении... Вокруг, куда не глянь - нагоняющий тоску унылый больничный белый цвет, запах лекарств, а за окном пасмурный осенний день, и мелкий дождик неторопливо барабанит по багровеющим листьям растущего под окном палаты клена. Дышалось с трудом, а каждое неловкое движение приводило к тому, что в груди начинал полыхать яростный огонь, и на глазах порой даже выступали невольные слезы.