– А может быть, она столь низкого происхождения, что не желает его оглашать?
– Тогда почему она повсюду таскается с этой дурацкой брошью, будто с орденом, и украшает себя серебристыми лентами? Нет, ей явно хочется, чтобы все ее называли Серебряным Лебедем, а я… я должен понять, зачем ей это нужно прежде, чем приблизиться к ловушке.
– Может, вы хотите к этому что-то добавить? – осторожно спросил маркиз.
Уолчестеру захотелось крикнуть: «Да!», но он не мог себе этого позволить. Вдруг его предположения ошибочны? Если Хэмпден отыщет подтверждения того, что она осведомлена о его прошлом, ему придется самому вступить в игру и уточнить, что именно ей известно. Если же ее интерес к нему связан с норвудским провалом, то…
Ему не хотелось об этом думать, но тогда придется принимать решительные меры – от подкупа до принудительной отправки в колонии.
– Вы хотите мне еще что-нибудь сказать? – повторил Хэмпден.
Уолчестер безмятежно встретил недоверчивый взгляд Колина:
– Нет, конечно. Я все рассказал. Итак, вы окажете мне эту услугу? Пожалуйста, разузнайте о ней поподробнее, маркиз. Кто прислал ее в Лондон? Зачем? Кто ее родственники и друзья?
– Но вы уже собрали сведения об этой особе, граф. Зачем вам моя помощь?
– Затем, что вы сделаете это лучше других. Вдобавок вы единственный, кому я могу доверять.
– Хорошо, – вздохнул Колин, – я возьмусь за это дело. – Когда Уолчестер начал благодарить, он жестом остановил его и добавил: – Но учтите, я берусь только потому, что Анабелла интересует меня самого. Ну и конечно, я у вас в долгу. Но, по-моему, вы понапрасну тревожитесь или же… что-то от меня скрываете.
Граф старательно изобразил улыбку:
– Что я могу от вас скрывать?
– О, мало ли что? Короче говоря, если я захочу, я это выясню без труда. Но пока меня интересует другое. – Хэмпден встал. – Ладно, я даю вам слово что-нибудь разузнать о связях мадам Мейнард и о ее прошлом. Тем паче, что я уже не работаю на короля и у меня появилось свободное время. Но предупреждаю, если вдруг всплывет какая-нибудь грязная история, я потребую у вас объяснений.
– Благодарю, – произнес, борясь с овладевающей им яростью, Уолчестер. – Скорее всего вы правы, и дело не стоит выеденного яйца. Но я все же хочу узнать, что собой представляет эта женщина.
Колин улыбнулся и, приподняв бровь, ответил:
– Честно говоря, мой друг, и я тоже.
Остаток вечера Уолчестер провел, мучительно размышляя над тем, какой смысл вложил маркиз в сию загадочную фразу.
4
Даже солнце отходит ко сну,
Лишь королева, подобная Диане,
Не покидает серебряного трона,
Дабы блюсти порядок в государстве.
На следующий день после Нового года Анабелла Тейлор появилась в артистической уборной в час пополудни, на полтора часа раньше обычного.
Места в зрительном зале уже начали заполняться, хотя в большинстве своем там были слуги, занявшие места для своих хозяев. За кулисами же было тихо и пусто. Актеры, как правило, приходили около двух часов.
«Странно, что Генри опаздывает», – подумала Анабелла, пряча в карман только что купленный апельсин.
Ей передали, что Генри Харрис просил ее прийти пораньше – ему хотелось устроить дополнительную репетицию перед спектаклем.
Несмотря на дневное время, тусклый свет едва пробивался сквозь единственное окно: небо было затянуто плотными низкими облаками. Анабелла достала из шкафчика кремень с кресалом и зажгла свечи в канделябре, затем поудобнее устроилась в кресле.
Генри, видимо, что-то задержало. Анабелла поежилась от холода и решила разжечь камин. Сэр Уильям Д'Авенант при всем своем благодушном облике и галантных манерах был изрядным скупердяем. Впрочем, этому было объяснение – при полупустом зале ему приходилось считать каждый шиллинг.
Однако вчера театр был переполнен, и Анабелла надеялась, что он не станет поднимать шум из-за нескольких поленьев. В любом случае через час служители начнут растапливать печи и камины, ведь зрители не потерпят холода.
Так уговаривая себя, она наклонилась к камину и, не сдержавшись, охнула от резкой боли. В такие холодные с пронизывающим ветром дни у нее нередко болели ребра. Она боялась, что это может остаться на всю жизнь, но успокаивала себя тем, что со временем она обязательно поправится, ведь прошло не больше года с того дня, когда разъяренный отчим сбил ее с ног и, пиная, сломал три ребра.