– Если ты пытался их спасти, то почему скрыл от меня правду?
Уолчестер вздохнул:
– Их арестовали и четвертовали. Были захвачены королевские бумаги, а это, как ты знаешь, изменило ход войны и королю отрубили голову. И если бы стало известно, даже по истечении времени, что я послал вместо себя женщину, меня сочли бы трусом или, хуже того, обвинили бы в измене. Как бы там ни было, на этом бы моя политическая карьера закончилась бы.
Колин кивнул.
– Но почему ты втянул в эту историю бедную Фебу Харлоу?
Горькая усмешка исказила лицо Уолчестера:
– Из трусости. Повсюду были солдаты, и для шпионов существовало только одно наказание – четвертование. Если ты мне не веришь, стихотворение докажет мою невиновность.
Колин вспомнил записку. «Некоронованные силы» – это, естественно, о круглоголовых.
– А кто такие Порция и Беатриса? – спросил он.
– Я вижу, ты знаешь текст наизусть.
– Да. Так кто они?
– Ты с пьесами Шекспира знаком?
– Конечно. Он назван в стихотворении бардом?
– Да. Порция – героиня «Венецианского купца», а Беатриса из «Много шума из ничего». Порция спасает Антонио, Беатриса влюблена в Бенедикта. Двое из захваченных роялистов действовали под псевдонимами Энтони и Бенедикт. Они скрывались после битвы при Нэзби и хранили королевский архив. Один из них был ранен, и они под видом богатых купцов задержались в Норвуде. Записка предназначалась им, – выпалил Уолчестер.
Колин задумчиво потер подбородок. Объяснение Уолчестера звучало убедительно.
– Под площадью мученика подразумевается площадь святого Стефана, на ней стояла таверна, в которой они остановились, – закончил Уолчестер свое признание.
– Как солдаты о них узнали?
Граф помрачнел.
– Среди них был предатель – Пакстон Харт, он их выдал. По счастью, его донос передали в дом родителей Фебы, где должен был обедать капитан круглоголовых. Он где-то задержался, а солдаты сами без него ничего решить не могли. К тому же они думали, что им не к чему торопиться. Меня они, естественно, не подозревали.
– Тогда слово «сердце» [По созвучию heart (сердце) и hart (имя). ] – это предупреждение о Харте?
– Да. Я старался писать непонятно для посторонних, но Бенедикт должен был догадаться.
– Что случилось с Хартом?
– Его казнили вместе с остальными. Зачем оставлять в живых предателя? – Уолчестер помолчал и добавил: – Отец Фебы был круглоголовым, но это меня не тревожило… Она говорила, что любит меня, и я считал, что политика для нее не так важна, как любовь.
– И, судя по всему, был прав. Любящие женщины умеют хранить верность, – Колин вспомнил об Анабелле и подумал, что любящие женщины порой бывают и мстительны.
Надо поскорее ее найти и объясниться с ней. Но сначала надо завершить объяснение с Уолчестером.
– Ты понимаешь, что Анабелла ничего об этом не знает?
Углубившийся в свои мысли Уолчестер ответил не сразу:
– Что? Да, конечно. Полагаю, если бы она знала, то использовала бы это стихотворение против меня. Из твоего рассказа следует, что у нее были некоторые основания меня ненавидеть.
– Некоторые?!
– Если то, что я услышал о смерти Фебы, правда, то у нее был весьма основательный повод возненавидеть меня, – граф с трудом выдавливал из себя каждое слово. – Господи, как же мне тяжело! У меня никогда не было детей. И вдруг я узнаю, что в чьих-то жилах течет моя кровь, но увы, выясняется, что эта девчонка – развратница.
– Могу тебя успокоить. Ее поведение всего лишь роль, которую она играла. Единственный мужчина, с которым она была близка, это я. Да и то совратил ее я, как ты в свое время совратил ее мать. Она играла эту роль, чтобы унизить тебя, и добилась своего.
– И намерена играть дальше, – с горечью произнес Уолчестер.
– Только не принимай близко к сердцу ее угрозы. Она тебе ничего не сделает. Я с ней сам разберусь.
Впервые за вечер Уолчестер улыбнулся:
– Даже идиоту понятно, что ты обладаешь колоссальным влиянием на мою дочь. Теперь я вижу, что она тебе и вправду небезразлична.
– Да, я ее люблю. А сейчас, извини, я намерен отправиться на ее поиски и, если понадобится, на коленях буду просить у нее прощения за наш дурацкий заговор. – Колин подошел к спальне, перед дверью которой на полу валялась его одежда. – А когда я заслужу ее прощение, я намерен на ней жениться.
– Жениться?
– Именно так.
– Вижу, вы с графом Фолкхемом предпочитаете простолюдинок.